Тайна казачьего обоза
Шрифт:
Китайцы быстро подошли и, остановившись, сели на стулья и начали играть в китайские шашки. Игра шла с сопровождением на повышенных тонах. То и дело раздавались крики; то один, то другой приподнимались и, брызжа слюной, что-то доказывали друг другу, тыча в лицо растопыренными пальцами.
Ты смотри, заметила Лена, как они себя ещё инвалидами не сделали; Нина заметила, что на их жизни это вряд ли случится и, вынув пачку сигарет, предложила закурить. Лена взяла сигарету и прикурила.
— А тебя с кем вчера
Нина поперхнулась дымом и смутилась.
— Так, ничего путного. Начинающий поэт и музыкант.
— Бард? — восхищённо спросила Лена.
— Типа того.
— Познакомишь?
— А вдруг отобьёшь.
— Моего питерского взамен отдам.
— Нужен он мне, пирсингованный татушник. — Нина затушила сигарету. — Потусуюсь пока с ним, а там посмотрим.
Китайцы закончили партию, и вяло перебрасывались словами-иероглифами. Один звук — один иероглиф. И так до бесконечности. К ним присоединился торгаш с третьего ряда, низенький, полный, с пухлыми губами и вечно слезящимися глазками. Поздоровался с ними, потом с девочками, на вполне сносном русском: — Привет, девчонки!
Подруги ответили в унисон:
— Нихао!
Толстяк улыбнулся и переключился на земляков. Они начали новую партию. Всё повторялось в той же последовательности: крики, махи руками, удары в грудь кулаком. Но в этом спектакле принимал участие подошедший торговец. Он одновременно был и по ту и по эту сторону баррикад. Тыкал пальцем в плечо одного, что-то подсказывая, затем переключался на второго, временами давая подзатыльник, на что тот реагировал вполне спокойно, и следовал его подсказкам. На этот раз партия растянулась на полчаса.
Финал подругам увидеть не пришлось.
Раздался звонок у одного из игравших. Он взял телефон и мгновенно посерьёзнел. Отвечал он коротко, подруги понимали одно слово «да», кивал головой и вертел ею по сторонам. Невольно и подруги посмотрели в направлении его взгляда. Эта же картина повторялась во всех торговых точках. Хозяева, вытянувшись в струнку, слушали говорящего по телефону.
— Чтобы это значило? — поинтересовалась Лена.
Нина открыла рот, но не произнесла ни звука.
Прямо к забору, ограждающему рынок, подъехали пять чёрных джипов «Лексус». Атмосфера, казалось, наполнилась тревожной вибрацией их моторов. Хозяева Лены и Нины, бросив им, что сегодня они сами сдадут вещи на хранение, подбежали к автомобилям, подгоняемые резкими окриками водителей и заполнили салоны.
Выбросив в свежий летний воздух тугую струю раскалённых выхлопных газов, сильные машины, как лошади, выбили камни из-под колёс и с места рванули в направлении аэропорта.
Лена повторила:
— Чтобы это значило? — посмотрела на подругу.
Нина скривилась, ухватилась за желудок и сказала,
Лена подождала, пока подруга скроется из виду, взяла телефон, набрала номер. Дождалась ответа.
— За дядей приехали племянники, и они уехали в неизвестном направлении.
Нина, отбежав за угол, выглянула, убедиться, что подруга осталась на месте, быстро набрала знакомый номер.
— К папе приехали друзья. Они повздорили и уехали в неизвестном направлении.
С утра в камерах стоял гомон. С воли пришла малява, заезжает Штырь. Большинство его знали не понаслышке и ждали с нетерпением. В камере Агафона, смотрящего за сизо, молодые шныри давно навели порядок, надраили латунные ручки на двери, вымыли посуду, натёрли столовое серебро. В холодильник загрузили водку и пиво. Деликатесы ещё вчера вечером принесли с передачей.
Агафон и два лучших кореша сидели за столом и нетерпеливо ждали приезда автозака со званым гостем.
В два пополудни в ворота сизо въехал автозак. Вышли служащие сизо встречать пополнение. С поводков срывались служебные овчарки, грозным лаем приветствуя новичков.
По одному из кабины выпрыгивали и молодые первоходки, затравленно глядя по сторонам, следом выпрыгивали неудачники-рецидивисты, те уже себя чувствовали немного раскованнее.
Последним вышел на край кузова Штырь, поражая всех девственной чистотой цивильного костюма, блестящих лаком туфлей. Он окинул взглядом давно знакомое здание и радостно улыбнулся.
— Ну, что ли, здравствуйте, господа полиционеры! — поприветствовал он сотрудников сизо.
Из числа капитанов и лейтенантов выделился начальник полковник Махмудов Исмаил Махмудович.
— Здравствуй и ты, Штырь! — улыбаясь, ответил он, — неужели соскучился?
— Не поверишь, Исмаил Махмудович, ностальгия замучила: сплю и вижу родные стены. Хоть волком вой, так тоска гложет.
— Отчего же не поверю. Очень даже поверю. Отчего на «мерине» не прикатил? Порадовал бы сидельцев, жизнь-то у них скучная, развлечений мало.
Штырь, сияя улыбкой, ответил:
— Не демократично, товарищ начальник. И обижать зря корешей не хочется.
Исмаил Махмудович махнул рукой.
— Ну, давай, слезай, не тормози, демократичный ты наш. Кореша тебя заждались в камере.
Начальник следственной части Пирогов Степан Валентинович без стука вошёл в кабинет начальника колонии.
— Вы в курсе, Максим Матвеевич, к нам приезжает Косяк?