Тайна казачьего обоза
Шрифт:
— Воняет, Пётр Афанасьевич, — пожаловалась женщина. — Снова бомжева под зданием сортир устроила. Почему не гоняете?
— Шутите, Элеонора Михайловна, вы к ним по ветру приблизиться пробовали?
— Ладно, — смирилась с неизбежным женщина. — Через пять минут открываемся. И смотрите, чтобы ни одна вонючка через эти двери не прошла, — и указала на входную группу.
Стукнула дверь. Женщина растворилась в стекле перегородок.
Мужчины перебросились между собой парой фраз, смотри, мол, какая тонкая штучка, всё ей воняет: и бомжи, и забегаловка, только фекалка «Шанелью» пахнет.
Через некоторое время в торговый центр вошли первые покупатели. Начался обычный новый день.
— Опохмелимся, Нос, — предложил один из троицы бомжей, соскочил ловко с трубы и взял сумку. — С вечера там что-то осталось.
— Ну, дык, надоть, Юркий, настроение поднять, — ответил Нос и ткнул локтем третьего: — Слышь, Немой, опохмелиться не хошь?
Немой прищурил узкие глазки на грязном загорелом лице и закивал согласно головой.
Нос погладил его по голове.
— Никому, ты, бедолага, не нужен и никто тебя кроме нас не поймёт. — Кивнул Юркому: — Давай тару!
Юркий сунул руку в пакет. Вынул пустую бутыль, посмотрел её на просвет и растерянно посмотрел на товарищей.
— Пролилась, Нос! — в голосе Юркого послышались обидные нотки.
Нос процедил через редкие гнилые зубы:
— У тебя сейчас из носопырки…
Договорить угрозу не дал Немой. Он активно замычал, замахал руками, тыча себя в грудь и показывая пальцем на улицу.
— Чо он хочет, Юркий?
Юркий пожал плечами.
— Чёрт его знает, болезного!..
Немой продолжал мычать, но уже тише, и всё тыкал пальцем в сторону улицы, где в просвете между асфальтом и заградительными плитами мелькали человеческие ноги и колёса грузовых машин. Затем уж, совсем заискивающе посмотрел в глаза поочерёдно, то Носу, то Юркому.
Нос не выдержал и толкнул Немого под рёбра, иди уже, мол.
Вернулся он почти тотчас с пластиковым плотным пакетом. Мыча и радостно скалясь, вынул из него подгнившие яблоки и апельсины, помидоры и огурцы, полбуханки ароматно пахнущего белого хлеба и, повозившись с одеждой, вытащил из-за пояса литровую бутылку «Белуги».
Нос аж подтянулся весь при виде закуски, а уж как заблестел вставной глаз, сосредоточив внимание на водке.
— Уважил, Немой! Наша тебе с Юрким уважуха, — с лёгкой бархотцой в голосе произнёс Нос, приблизил к себе Немого и поцеловал его в лоб. — Только пахнешь ты не по-нашему, цивильно, как-то.
Немой быстро нашинковал на целлофановый пакет овощи, очистил апельсины и нарезал яблоки; хлеб разломал руками на крупные куски; налил водку в разовые стаканчики по самый верх и протянул бомжам-товарищам.
Нос и Юркий взяли стаканчики с благоговейным трепетом.
— Ну, у меня тост, — сказал Нос. — Дай бог не последняя и последняя не дай бог.
Затем Нос с товарищем не торопясь выпили.
Немой уложил неподвижных Носа и Юркого на трубы, приложил ухо к груди, затем зеркальце ко рту на предмет дыхания. Вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой стеклянный пузырёк и полил из него бесцветной жидкостью на лица и руки бомжей. От воздействия жидкости кожа вздулась пузырями.
Потом он сходил на улицу. Вернулся с двумя небольшими картонными коробками.
Никто не обратил внимания на выползшего, еле стоящего на ногах пьяного бомжа в капустой напяленной одежде. Слезящимися глазками он лениво посмотрел по сторонам, зевнул и отправился, прихрамывая, к автобусной остановке через дорогу.
Внимания он не привлёк ещё и потому, что амбре от него, штормовыми волнами омывающее проходящих рядом, отбивало желание к нему приблизиться.
Зайдя за здание УФМС, бомж быстро проскользнул в припаркованный у стены микроавтобус. На карте города с отмеченными торговыми центрами, прикреплённой к стене, нарисовал ярким маркером ещё один красный круг.
Лена долго наблюдала за подругой, как та усердно челюстями пережёвывала резинку. На рынке пусто. Можно было попросить и выходной, но хозяин точки отказался работать один, сослался на какие-то дела. И вот уже почти час как его нет. Зацепился языком со своим нихайкой, так она называла китайцев, от «нихао» — здравствуйте по-китайски, — и торчит в своей любимой вонючей забегаловке. Лена снова кинула взгляд на подругу и её всю передёрнуло. «Ну, не устали же челюсти, — раздражённо подумала она, — будто стальную проволоку перекусить пытается».
Нина флегматично наблюдала за окружающими их людьми и скользила безразличным взглядом по пустой площади. Резинка давно потеряла вкус, но выплюнуть её не хотела. Хоть какое-то занятие. «Чо, Ленка дуется, — Нина искоса посмотрела на подругу, — смотрит зло. Бабло за прикид вернула. Чо ещё надо?»
В небе пролетел самолёт. Причина отвлечься.
— Эх, Ленка, сейчас в нём да улететь отсюда подальше к синему морю! — мечтательно произнесла Нина.
— Да кто ж нас отпустит, — откликнулась Лена. — Мать в ипотеку, блин, влезла. Всё, что в дом идёт, сразу уходит на погашение кредита.
— Решила-таки с азером расписаться? — спросила Нина.
Лена надула губы.
— По мне, лучше бы она незамужней осталась. После ухода отца, никого лучше не встретила.
— А азер?
Лена вздохнула тяжело.
— Отдушина… с семьёй в Баку. Деньги заработал, все туда. Живёт на мамкины.
Подруги замолчали.
— Давай сменим тему, — предложила Нина.
— Давай, — согласилась Лена. — Начинай!
— Видела тебя с одним прикольным типом…
— Когда?
Нина оттянула ворот сорочки и дунула за пазуху.
— Позавчера.
Лена улыбнулась.
— Никас, из Питера. Приехал к другу. Мастер тату и перманентного макияжа. — Лена посмотрела по сторонам и подняла низ майки, обнажив пупок в размытом орнаменте. — Он сделал.
— Чо это? — удивилась Нина. — Коллапс либидо, катарсис соития?
Лена дёрнула лицом.
— Роза. Правда, пока в начальной стадии работы.
Нина нагнулась и принялась рассматривать.
— Ну-ка покажи, где ты тут розу спрятала…
Но Лена быстро опустила майку и сказала, что идут хозяева.