Тайна королевы
Шрифт:
Вестибюль был невелик, и противники Вальвера буквально напирали друг на друга. Он же сам не мог сделать и двух шагов, чтобы не наткнуться на вражеский клинок. Сейчас Вальвер напоминал кабана, окруженного сворой собак. В голове его пронеслось:
«Черт побери, живым я им не дамся!.. Прежде чем они меня убьют, я успею выпустить кишки кое-кому из этих подонков!»
Странно, но гвардейцы Кончини все свои маневры совершали в полной тишине. Вот и теперь они молча окружили Вальвера; зловещее безмолвие нарушалось только звоном случайно столкнувшихся клинков. Казалось, что все эти люди являются частью какого-то дьявольского механизма, который вот-вот придет в движение, дабы начать убивать.
— Чего они ждут, почему не нападают? — удивлялся Вальвер.
Он решил первым броситься в атаку и, подняв шпагу, устремился вперед, рискуя напороться на частокол острых клинков. Но гвардейцы неожиданно расступились, и перед Вальвером возник невидимый до сих пор Кончини. Вальвер резко остановился и опустил шпагу.
Насмешливо улыбаясь, Кончини приблизился к Вальверу; фаворит даже не удосужился обнажить оружие.
Бледный как мел, Одэ де Вальвер отступал до тех пор, пока не почувствовал, как острые клинки врагов вонзились ему в спину. Он остановился и громко выругался.
Кончини прекрасно знал, что делает. Именно он был режиссером этого страшного спектакля. Он был уверен, что ни за что на свете, даже под угрозой смерти, трепетный влюбленный, каковым являлся Одэ де Вальвер, не поднимет руку на отца своей возлюбленной. И Кончини в полной мере пользовался своей неуязвимостью. Приблизившись к Вальверу, он сурово произнес:
— Вы мой пленник. Отдайте вашу шпагу.
Одэ де Вальвер заколебался. Его нерешительность не ускользнула от внимательного взора Кончини.
— Сопротивление бесполезно, — холодно произнес королевский фаворит. — К тому же, что бы вы ни делали, эти люди получили приказ не убивать вас. Так что самое лучшее для вас сейчас — это отдать ваше оружие…
— Согласен, я ваш пленник, — уступил Вальвер. — Что же касается моей шпаги…
Раздался сухой звук: Вальвер сломал клинок о колено, и вместе с кинжалом бросил обломки к ногам Кончини.
— Вот, — презрительно произнес он, устремив свой пламенный взор прямо в глаза фаворита, — забирайте.
Гвардейцы только этого и ждали. Вся свора бросилась на Вальвера. Роспиньяк, Лувиньяк, Роктай, Эйно, Лонгваль — словом, все те, кто помнил тяжелые кулаки Вальвера или носил на лице отметины его шпаги, накинулись на него, изрыгая страшные проклятия. Потрясая веревками, они намеревались связать его так же, как и Ландри Кокнара; мэтр Ландри невольно стал единственным безмолвным зрителем этого жуткого спектакля, задуманного Кончини.
Но если Одэ де Вальвер отступил перед Кончини, ибо тот по известным причинам стал для него неприкосновенным, то он вовсе не собирался щадить его клевретов. Словно лев, который стряхивает с себя надоедливых муравьев, Вальвер раскидал налетевших на него гвардейцев. Те же, кто проявлял особенное рвение и имел неосторожность подступить к нему слишком близко, остались лежать на полу. Громко и уверенно Вальвер предупредил:
— Кончини, я добровольно согласился следовать за вами. Но советую вам убрать от меня ваших цепных псов. Если они еще раз попытаются коснуться меня своими грязными лапами, не ручаюсь, что все они доживут до конца сегодняшнего дня.
В спокойствии Вальвера таилась глухая угроза, и Кончини не посмел перечить ему. Жестом призвав своих людей к спокойствию, он произнес:
— Не надо лишних усилий. Он и так не сможет бежать, поэтому ни к чему его связывать.
И взяв под руку Роспиньяка, он прибавил:
— Идем, Роспиньяк.
— Монсеньор слишком снисходителен к этому негодяю, — упрекнул Кончини командир его гвардии; в голосе его звучало неприкрытое сожаление.
Услышав голос Роспиньяка, Одэ де Вальвер зловеще усмехнулся и бросил ему вслед:
— Эй, Роспиньяк, помни, что я тебе обещал: каждый раз, когда ты попадешься мне на пути, будь то у ступеней трона или даже у самого алтаря Господня, ты будешь получать от меня пинок в зад.
И, словно он был здесь командиром, Вальвер приказал:
— Пошли.
Команда эта была адресована окружавшим его гвардейцам Кончини; ошеломленные его самоуверенностью, гвардейцы повиновались.
XXXIX
НЕПРЕДВИДЕННАЯ ВСТРЕЧА
Окружив пленника плотным кольцом, гвардейцы вывели его из дома. Вальверу подвели коня. Он спокойно и уверенно вскочил в седло и огляделся. В эту минуту многие из воинов Кончини втайне восхищались самообладанием юноши.
На Париж опускалась ночь. Маленькая улочка впереди казалась пустынной. Вальвер довольно улыбнулся. Стражи не заметили его улыбки, иначе они наверняка ощутили бы беспокойство.
Почувствовав под собой резвого коня, послушного малейшему его движению, Вальвер решился на безумный поступок; он попытается сбежать, а надвигающаяся темнота поможет ему.
Черт побери! Он прекрасно понимал, что шансы его были почти равны нулю — его охраняли тридцать вооруженных до зубов солдат, а у него не было даже кинжала. Однако почему бы не попробовать? Ведь он все равно шел на смерть.
Задумав побег, он мгновенно вспомнил о Ландри Кокнаре. Разумеется, они убегут вместе: несчастный малый тоже должен иметь хотя бы крохотный шанс на спасение. Поискав глазами Ландри, он вскоре обнаружил его впереди себя, тоже окруженного десятком гвардейцев.
Однако положение бедняги Кокнара представлялось гораздо более плачевным, ибо он был опутан веревками от пяток до самых плеч. Дабы достойный мэтр не распускал язык, рот ему заткнули кляпом. В довершение всего его перекинули через шею коня и прикрутили к ней, словно тюк тряпья. Сидящий в седле всадник, коему было поручено охранять мэтра Ландри, осыпал его бранью и злобными насмешками.
При виде этой картины Одэ де Вальвер горестно вздохнул. Увы! Его замыслы развеялись, словно дым: Ландри Кокнару ни за что не удалось бы бежать — для этого ему пришлось бы для начала сбросить сидящего за ним гвардейца, а он был не способен пошевелить даже пальцем. Его острый, как бритва, язык также вынужденно бездействовал.