Тайна королевы
Шрифт:
Наконец Кончини опомнился. Увидев, как Ландри Кокнар поворачивает ключ в замке, он понял, что звать на помощь бесполезно. Сейчас он мог рассчитывать только на себя. Ему нельзя было отказать в храбрости, однако его шпага, которую он, к несчастью, уже успел отстегнуть, лежала на полу возле двери. Правда, при нем еще оставался кинжал. Крепко сжимая его рукоятку, он спустился с помоста и остановился, хмуря брови. В то же мгновение Вальвер также вытащил кинжал. Как только он убедился, что с Мюгеттой ничего не случилось, он снова превратился в спокойного и уравновешенного человека. На смену волнению пришел безудержный гнев, смертельная ненависть, которую он испытывал к стоящему перед ним мерзавцу. Вальвер побледнел; пот крупными каплями катился у него по лбу; сдавленным голосом он произнес:
— Один из нас должен умереть!.. И это будешь ты, Кончини…
Слова Вальвера прозвучали, словно смертный приговор. И хотя итальянец никогда не был трусом, по спине у него пробежал холодок: страх пасть от руки убийцы давно уже отравлял ему жизнь. Стуча зубами, он с трудом выговорил:
— Эти двое вооруженных до зубов негодяев явились сюда, чтобы убить меня!.. А у меня нет даже шпаги!
Кончини вовсе не хотел оскорбить Вальвера — он просто высказал вслух свои мысли. Однако его реплика задела юношу за живое. Резким движением он сорвал с пояса шпагу и бросил ее Ландри Кокнару.
— Если тебе дорога жизнь, — повелительно крикнул он, — оставайся на месте, что бы ни произошло!
Но Ландри Кокнар совершенно не собирался исполнять полученный приказ. Охваченный страшным возбуждением, он подскочил к Вальверу и дрожащим голосом поинтересовался:
— Сударь, вы действительно решили убить этого человека?
Презрительным жестом он указал в сторону Кончини, изумленного столь неожиданным вмешательством. В эту минуту все трое были так взволнованы, что не заметили, как Мюгетта открыла глаза и, превозмогая слабость, села на кровати.
Вопрос Ландри Кокнара был столь же странен, сколь странным было и охватившее его волнение. Вальвер не знал, что и подумать. Помолчав, он яростно взглянул на своего оруженосца и сурово спросил:
— А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Потому, — ответил Ландри Кокнар уже совершенно спокойно, — что этот человек давно принадлежит мне… И я прошу вас, сударь, оставить его в живых, чтобы я мог иметь счастье убить его собственной рукой.
Слова эти были произнесены с такой ненавистью, что не только Кончини, но и Вальвер и Мюгетта содрогнулись от ужаса.
— Кончини должен умереть от моей руки, — не терпящим возражения тоном заявил Вальвер.
— В таком случае, сударь, — продолжал настаивать Ландри Кокнар, — разрешите мне сейчас занять ваше место и первым начать поединок. Если синьор Кончини убьет меня, делайте с ним все, что пожелаете.
Голос оруженосца звучал сухо и торжественно. Вальвер вновь вперил свой ясный взор в Ландри Кокнара и несколько раз покачал головой в знак несогласия. Вслух же он сказал:
— Дворянин всегда и везде идет первым. Если я буду убит, ты займешь мое место. И прекратим этот разговор. Еще одно слово — и для начала я убью тебя.
— Я признаю ваше право, — печально согласился Ландри Кокнар, — но вы скоро пожалеете, что не уступили мне свое место.
И холодно поклонившись, он небрежной походкой направился к двери, держа под мышкой шпагу своего хозяина.
Пока Ландри Кокнар спорил с Вальвером, Кончини производил странные перемещения. Как мы уже сказали, он спустился с помоста и стоял как раз возле изголовья кровати. Затем он постепенно стал передвигаться к ее изножью. Видимо, он придавал большое значение этому несложному маневру, ибо, исполнив его, удовлетворенно улыбнулся. Измерив на глаз расстояние, которое надо было преодолеть, чтобы полностью обогнуть кровать, он осторожно пошел вдоль помоста, дабы поскорее достичь противоположной стороны ложа — вернее сказать, стены у его изголовья.
Однако Вальвер не дал ему идти дальше. Повернувшись к своему врагу, он, с трудом сдерживая ярость, проговорил:
— Даю тебе слово, что Кокнар вступит в поединок только после моей гибели… если, конечно, тебе удастся убить меня. У тебя есть кинжал, у меня такое же оружие. Это будет честный бой, один на один, как и подобает мужчинам. Защищайся.
А так как Кончини не отвечал (он все еще не оставил намерения обогнуть помост), Вальвер грозно воскликнул:
— Защищайся же, или, клянусь Господом, я убью тебя!
На этот раз Кончини принял вызов и встал в позицию. Противники обменялись ненавидящими взглядами: в каждом читалось страстное желание убить соперника.
Кончини первым бросился в наступление и яростно взмахнул кинжалом. Но удар был нанесен не для того, чтобы поразить Вальвера, а для того, чтобы освободить себе проход, ибо итальянец тут же совершил виртуозный прыжок в сторону, к вожделенной стене.
Отразив удар; Вальвер отскочил вправо, так что Кончини вновь оказался один на один со своим соперником. Но Вальвер медлил с ответным ударом. Он разгадал намерение противника, и теперь в голове его тревожно билась мысль:
«Интересно, какой подлый трюк собирается выкинуть этот негодяй? Куда это он пробирается?..»
Кончини взмахнул кинжалом — так же, как в прошлый раз, чтобы получить свободу маневра. Воспользовавшись ею, он вновь прыгнул влево и, оказавшись по другую сторону кровати, начал быстро пятиться назад. Таким образом он через несколько мгновений должен был оказаться возле стены, которой касалось изголовье кровати. Наконец-то Вальвер все понял и в голове его пронеслось:
«Там есть потайная дверь, и через нее он надеется бежать!.. Если я позволю ему сделать это, я погиб, и она вместе со мной!..»
Приняв решение, он мгновенно исполнил его. Пригнувшись, он бросился на Кончини и сжал его в своих стальных объятиях.
Несколько минут Вальвер и Кончини яростно топтались на месте, пытаясь поразить друг друга. Сильные руки в смертельной хватке сдавливали противника, стремясь задушить его. Тускло поблескивали лезвия кинжалов: словно две змеи, они искали место, куда нанести свой гибельный укус. Внезапно раздался ужасающий вопль, и флорентиец упал. Упершись коленом в грудь соперника, Вальвер одной рукой сжимал его горло, а другую — с кинжалом — занес высоко вверх, чтобы нанести удар прямо в сердце.