Тайна кота из пантомимы
Шрифт:
– Мало радости, когда тебя вот так отрывают от сна, – посочувствовал Фатти. – Вас хоть не часто будили?
Джон Джеймс в задумчивости потрогал кончик собственного носа.
– Склонен думать, что эта чертова картина прерывалась раза четыре. Дважды, кажется, я поглядел на часы. Сначала меня разбудили без четверти семь, а потом после десяти. Я еще, помню, испугался: «Куда я попал? – когда проснулся. – Почему не дома, в постели?» – Тоскливый вечер у вас выдался, – заметил Фатти, внимательно глядя, как Пип, вынув записную книжку, что-то
– М-да, – сказал Джон Джеймс. – Твоя правда. Было скучно и тоскливо. Но почему вы не едите, ребята? Возьмите вишневого пирога. Вон его у меня сколько.
Заговорили об ограблении в театре.
– Кто, по-вашему, преступник? – напрямую спросил Фатти.
– Не имею представления, – пожал плечами Джон Джеймс, – Ни малейшего. Одно знаю твердо: это не Бойзи. Ни ума, ни смелости у Бойзи для таких дел нет. Парень он абсолютно безвредный. Обожает Зоэ. Меня лично это не удивляет. Она очень добра к нему...
Они побеседовали еще немного, и Фатти встал, стряхивая крошки с колен.
– Очень вам благодарен за то, что не отказались попировать вместе с вами. Теперь, к сожалению, мы должны вернуться домой. Вы тоже пойдете?
– Нет, я посижу тут еще немного, – решил Джон Джеймс. – Чуть попозже будет грандиозный закат.
Ребята пошли вниз. Бастер, стараясь не отстать, прыгал рядом на своих коротких лапах.
– Ну, – сказал Фатти, когда они удалились на приличное расстояние от вершины. – Джона Джеймса мы, таким образом, вычеркиваем из списка подозреваемых. У него алиби – первый сорт! Он-то уж точно был в кинематографе вечером в пятницу. Дьявол! Эта тайна становится все глубже и непроницаемее. Я зашел в тупик!
– О, Фатти, – жалобно попросила Бетси, потрясенная непривычными словами, – пожалуйста, не говоря так. С твоим фантастическим умом ты не можешь зайти в тупик!
ПОРАЖЕНИЕ. НЕОЖИДАННАЯ БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ
Весь вечер Фатти ломал голову над этой загадочной историей, и все без толку. Даже наоборот – чем больше он думал, тем безнадежнее рисовалось ему положение. Задача решению не поддавалась. Он, разумеется, знал, что Бойзи не виноват. То же самое он знал и про Зоэ – пусть даже ее алиби оставалось не стопроцентным.
Но у остальных-то были несокрушимые алиби! Правда, они не занимались Эликом Грантом, но Фатти видел в местной газете отчет о сольном концерте, который Элик давал в Шипридже вечером в пятницу.
– Газетного отчета для алиби хватит с лихвой, – объявил он своим коллегам. – По поводу Элика беспокоиться не приходится. Но кто грабитель? Кто обстряпал это дело?
В полном отчаянии он пошел к Пиппину. Тот мирно прогуливался по садику, разбитому позади дома Гуна, и курил трубку. Увидев Фатти, Пиппин искренно
– Новости есть? – спросил Фатти. – Гун, я надеюсь, ушел куда-нибудь.
– Ушел, слава Богу, – с облегчением сказал Пиппин. – Он меня сегодня замучил. То одно, то другое. Несколько раз прибегал, убегал, и все со своим велосипедом. Покоя мне не было ни на миг. В данную минуту Гун снова допрашивает Бойзи. Очень я боюсь, что он запугает бедного Кота до такой степени, что тот даст ложные показания.
– Я боюсь того же самого, – грустно признался Фатти. – А что насчет Зоэ? Гун по-прежнему считает, что она ограбила сейф?
– Считает, – отвечал Пиппин. – Он же нашел платок с ее инициалом. Платок – его главное свидетельство.
– Но это абсолютная чушь! – вскричал Фатти. – Мало ли сколько дней мог этот окаянный платок проваляться на веранде! Он вовсе не подтверждает, что девушка была там именно вечером в пятницу.
– С точки зрения Гуна, подтверждает. Понимаешь, он выяснил, что в пятницу уборщица подмела веранду в четыре часа дня. Платок, следовательно, могли уронить только после четырех.
Фатти кусал губы и морщил лоб. Вот это уже был удар в солнечное сплетение. Этого он не предвидел. Ясное дело, теперь Гун полностью уверен, что Зоэ вечером пробралась на веранду и Бойзи впустил ее в театр. Платок ведь с буквой «З» появился на веранде только в пятницу, и не раньше четырех. Страшное доказательство!
– Гун в ярости оттого, что Зоэ стоит на своем и утверждает, будто платок ей не принадлежит, – продолжал Пиппин. – И что прежде она его никогда не видела. Какая досада! Ну почему Гуну попался платок с буквой «З»? Такой редкий инициал!
– Редкий, – тяжко вздохнул бедный Фатти, чувствуя, что у него больше нет сил, что еще чуть-чуть и он расскажет, как собственными руками положил этот платок и остальные «ключи» на пол веранды. Нет, если Гун и в самом деле арестует Зоэ и Бойзи, он, Фатти, будет обязан без промедления во всем признаться!
Фатти повернулся к Пиппину:
– Прошу вас, позвоните мне, если узнаете что-нибудь серьезное. Ну, например, что Гун выбил из Бойзи ложные показания или даже произвел арест...
Пиппин кивнул:
– Само собой. Но ты-то сам что-нибудь узнал? Бьюсь об заклад, ты не бездельничал все это время!
Фатти сказал, что проверил все алиби и что все они неопровержимы, кроме алиби Зоэ. Он был очень встревожен. Будет ужасно, в который раз повторял он, если Гун посадит на скамью подсудимых невинных людей, а преступники останутся на свободе. Если бы у Фатти была хоть какая-то зацепка!..
Мальчик вернулся домой совершенно убитый. Таким Фатти, пожалуй, до сих пор еще не видел никто. Позвонил Ларри, спросил, не оказалось ли у Пиппина чего-нибудь нового. Фатти передал ему свой разговор с полицейским. Ларри слушал и молчал. Впервые Фатти оказался в полной растерянности; впервые ощутил собственную беспомощность. Выхода не было.