Тайна красного чемодана
Шрифт:
– Черт знает что такое! – прошептал я, тщетно стараясь сделать из всего услышанного какой-нибудь подходящий вывод, которого, видимо, ожидал мой собеседник. Все мои усилия были напрасны, я не мог сосредоточиться. Наконец, мне пришли на ум слова агента, и я воспользовался ими, чтобы так или иначе выйти из неловкого положения.
– Одним словом, – произнес я, – вы подозреваете самоубийство?
– Так же, как и вы, – ответил Кристини.
– Ага! так же, как и я, – повторил я без всякого убеждения в голосе. – Тем не менее с этим не все согласятся… Нам будет нелегко это доказать.
– Конечно… Но если бы само дело не было затруднительным, мы и не обратились бы к вашей помощи.
В глубине души я искренне пожалел об этом.
– Главным аргументом в пользу вышеупомянутого подозрения, – продолжал Кристини, – служит то обстоятельство, что, видимо, были употреблены все старания к тому, чтобы доказать наличие убийства, а не несчастного случая. С последним неизменно связано представление о самоубийстве, между тем как убийство…
– Вы правы, – согласился я, – если принять во внимание чемодан… Кончая счеты с жизнью, обыкновенно, не берут с собой чемодана.
– Нет, но его в таких случаях заранее бросают на полотно железной дороги, чтобы симулировать грабеж.
– Вы забываете его содержимое…
– Вдоль полотна идет река. Кто знает, может быть, вы там что-нибудь и найдете.
– Возможно, – согласился я, соблазненный заманчивой перспективой розысков, которые я мог бы проводить под именем Падди Вельгона. Вот был бы триумф, если бы мне удалось раскрыть истину.
– Да и наконец, – заметил Кристини, – чемодан мог быть взят в дорогу пустым.
– Вполне, – глубокомысленно согласился я.
– Принимая во внимание положение трупа, нельзя допустить, чтобы он упал случайно; но зато вполне возможно, что он был положен или даже лег таким образом сам… Соскочив с поезда, он спрятался в туннель и подождал прохода встречного поезда.
– Это очень сложно. Можно также заподозрить, что он был сброшен на полотно убийцей.
– Он не мог бы упасть таким образом.
– Убийца мог спрыгнуть следом за ним и уложить его на рельсы.
– Он бы поднялся.
– Он мог быть без сознания, ранен… может быть, убит… В револьвере были целы все пули?
– Одной не хватало, но это ничего не доказывает, выстрел мог быть произведен только для того, чтобы ввести в заблуждение всех нас.
– Все это только предположения, – произнес я. – И таких предположений будет еще множество.
– Ваше дело в них разобраться, – подмигнул мне Кристини. – Я вам только указываю следы, от вас зависит дальнейшее: подтвердить мои подозрения или опровергнуть. Я надеюсь на первое. Что ни говорите, а здесь пахнет самоубийством. Вы также подозреваете это.
– Но, возможно, по несколько иным причинам, чем вы, – ответил я. – На каком основании вы настаиваете на самоубийстве?
– Очень просто. По словам кондуктора, наш клиент был в вагоне один. В Малоссене к нему никто не вошел. А между тем труп был найден именно между Малосенной и Месклой. Каким образом мог появиться убийца?
– Он мог войти во время пути.
– Вы забываете, что на Южных дорогах нельзя переходить во время движения поезда из одного вагона в другой.
– Да, но позвольте. Существуют так называемые смешанные вагоны, из двух классов, сообщающихся между собой дверью.
– Так именно и было в данном случае. Но ручка от двери находилась только со стороны первого класса, благодаря чему пассажир второго класса никоим образом не мог проникнуть в первый. Следовательно, незнакомец не мог с этой стороны подвергаться какой-либо опасности. Даже кондуктор и тот находился в это время в одном из первых вагонов. Одним словом, убийцы нет, а отсюда вывод: нет убийцы, нет и преступления.
Я начал колебаться.
– Но симуляция его тем не менее налицо, – продолжал агент. – И для нас лично вся эта история вполне ясна. Убийство должно было свершиться, мы ждали его со дня на день.
– Вследствие каких причин?
– Само собой разумеется, – страхования. Месяц назад герой этого печального случая вошел с нами в переговоры, желая застраховать свою жизнь в пользу указанной им особы. Причем соглашался на внесение в договор статьи о самоубийстве, на которой мы особенно настаивали, ввиду исключительно крупной суммы – двухсот тысяч франков. Дело это тянулось довольно долго, как вдруг, несколько дней назад, он стал нас так торопить, что пришлось покончить этот вопрос без промедлений, и три дня назад мы выдали ему полис. Теперь видите, что из этого вышло.
– Но вы сами говорите, что страховая премия не выдается в случае самоубийства клиента, и незнакомец ничего не имел против этой статьи.
– Совершенно верно. Но надо заметить, что он примирился с ней только потому, что она тормозила дело. Других причин для отказа у нас не было. Медицинский осмотр дал блестящие результаты. Ну, он и решил симулировать убийство.
– Но к чему такая поспешность?
– Это уж ваше дело разузнать. Что касается нас, то мы подозреваем, что он был накануне разорения и это могло обнаружиться со дня на день.
– Понимаю! – воскликнул я. – Он хотел обеспечить свою жену?
Кристини довольно непочтительно пожал плечами.
– Полис составлен далеко не на ее имя, – усмехнулся он, – и это обстоятельство еще более подтверждает наши предположения. Интересующая его особа не состоит с ним ни в какой степени родства и потому юридически не может являться его наследницей. Единственный способ обеспечить ее – именно тот, к которому он прибегнул: страховая премия.
Агент в волнении ударил кулаком по моему столу. Я не решился ему противоречить.