Тайна красного чемодана
Шрифт:
Я машинально согласился. Он проводил меня на станцию, усадил в вагон и, прежде чем вернуться в гостиницу, поручил меня заботам кондуктора, видимо окончательно решив, что полученная мною рана повлияла на мой рассудок.
В течение всего пути от Пюже до Ниццы я не переставал задавать себе один и тот же вопрос:
– Как мне поступить?
И ответа, увы, не было.
Наконец, поезд остановился у знакомой мне платформы Южного вокзала. Я был в Ницце. Опустив голову, тревожно осматриваясь по сторонам, я пошел к выходу. Вокруг меня кипела шумная толпа приезжих, и каждый из них, казалось мне, старался с любопытством заглянуть мне в лицо.
– Это Падди Вельгон!.. Знаете, знаменитый Падди Вельгон, который арестовал убийцу господина Монпарно! – чудился мне то тут, то там восторженный шепот.
Я едва владел собой. Еще минута, и я, кажется, готов бы был закричать:
– Не называйте меня этим именем! Сжальтесь! Я не имею на него права! Я самозванец!
Чтобы избежать этого искушения, я ускорил шаги и вышел из подъезда.
Улицы были почти пустынны. Я сел в трамвай и, доехав до Казино, прошел до улицы Пуасоньер пешком.
Моя квартирная хозяйка была дома и, увидя меня издали, закричала мне, делая знаки остановиться:
– Вас спрашивали.
Но я побоялся ее нескромных расспросов и, в свою очередь, сделав знак, что я очень тороплюсь, пролетел мимо нее, неизвестно для чего повторяя на ходу:
– Я приехал из Генуи, госпожа Барла, их Генуи… из Генуи.
С этими словами я одним взмахом взлетел на вторую площадку лестницы. Но тут мне пришлось остановиться. Впереди меня поднимался высокий худощавый человек, то и дело останавливавшийся, чтобы перевести дыхание. Мне видна была только его сутуловатая спина и редкие рыжеватые волосы, с кое-где пробивавшейся сединой.
Мы дошли уже до верхней площадки. Сердце мое замерло. Незнакомец шел или ко мне, или к сыщику. При одной этой мысли я готов был броситься с лестницы и бежать на край света. Но я вспомнил, что на моей двери не было больше карточки Вельгона. Это меня успокоило, и я не отставал от незнакомца, возмущаясь медлительностью, с которой он подвигался вперед. Наконец, он остановился и обернулся ко мне лицом. Я увидел тонкие губы, небольшие, неопределенного цвета глаза, почти до половины прикрытые веками, и густые рыжеватые ресницы, совершенно скрывавшие выражение и без того уже почти закрытых глаз.
– Виноват! – пробормотал я, проходя мимо него.
Между тем он вынул из кармана ключ и стал открывать им дверь Падди Вельгона. Я похолодел. Совершенно ясно, не оставляя никаких сомнений, до меня донесся его недовольный голос:
– Aoh! Who has taken off the visiting-card?
Я сразу понял смысл этой фразы и, точно пойманный на месте преступления, бросился к себе в комнату, захлопнул за собой дверь и в изнеможении опустился на стул.
Падди Вельгон вернулся!
Глава XI
Остроумный план Софи Перанди
Я был окончательно уничтожен. Возвращение Падди Вельгона было последней каплей, переполнившей чашу моих страданий. Мне так и казалось, что он вот-вот войдет в мою комнату и потребует от меня отчета в моих поступках.
Единственное спасение было бежать, но ноги отказывались мне повиноваться, я чувствовал себя совсем разбитым.
– От судьбы не уйдешь! – подумал я с каким-то стоическим отчаянием в душе.
Разве действительно сама судьба не была против меня?
В моей памяти воскресли все пережитые мной события, начиная с того памятного вечера, когда мне пришла в голову мысль перевесить карточку моего соседа на мою дверь. Как все сложилось против меня!
Я не могу теперь отдать себе отчет, сколько времени я просидел в таком угнетенном состоянии. Может быть, час, может быть, больше. Меня вывел из него легкий стук в дверь. Мое сердце взволнованно забилось, как и в тот вечер, когда меня посетил Кристини.
В первую минуту мне пришло в голову сделать вид, что меня нет дома. К тому же дверь была заперта на ключ. Но стук снова повторился, и вместе с ним послышался сдержанный шепот:
– Антонин! Это я, Софи Перанди. Откройте! Я поспешно распахнул дверь.
– Дорогая моя Софи! – радостно воскликнул я.
Ее появление сразу вернуло мне силы. Я не чувствовал себя таким одиноким. Кроме того, Софи была почти моей сообщницей. Я смогу, наконец, облегчить свою душу, рассказать ей свою неудачу, поделиться опасениями. Она была энергична и никогда не падала духом. Она даст мне совет, как выйти из моего ужасного положения.
Я был так обрадован, что забыл не только всякую осторожность, но даже присутствие за стеной моего соседа.
Я между тем приход Софи должен был бы вызвать во мне беспокойство. Молодая девушка никогда не переступала порога моей комнаты. Для того, чтобы прийти теперь, рискуя своей репутацией, у нее должны были быть серьезные причины.
Она вошла и сама заперла за собой дверь. Ее лицо было совершенно спокойно. Она пристально посмотрела на меня.
– Как вы бледны! – удивилась она.
– Еще бы! – почти прошептал я. – Я так взволнован. Состояние, в котором я находился, не помешало мне заметить, что Софи, отправляясь ко мне, не приняла никакой меры предосторожности, чтобы не быть узнанной. Между тем ее поступок принадлежал к разряду тех поступков, которые если и совершаются молодыми девушками, то, во всяком случае, держатся ими в тайне. Ницца не Париж, здесь на каждом шагу можно встретить знакомых.
На ней же было одно из ее элегантных светлых платьев, невольно бросающихся в глаза, так же, как ее лицо, которое она даже не потрудилась прикрыть более или менее густой вуалью.
Она положила на стол свой белый зонтик и села около него на стул.
– Мне было очень трудно вырваться, – сказала она, – но я непременно хотела видеть вас. Я уже была у вас два раза.
– Меня не было в Ницце, – ответил я. – Я только что вернулся.
– Дольчепиано? – спросила она.
– Дольчепиано! – ответил я с тяжелым вздохом. Она поспешно вынула из кармана конверт.