Тайна Красного озера
Шрифт:
Баты отчалили от берега в половине восьмого утра, на переднем вместе с больным помещались фельдшер, Мамыка и Актынка, на заднем - двое орочей и рабочий, длинные, долбленные из цельного дерева, узкие лодки с лопатообразными носами, отвалив от берега, быстро помчались, подхваченные течением. Орочи, вооруженные длинными тонкими шестами, ловко управляли батами.
Они мчались весь день и всю ночь, освещая путь факелами из березовой коры. Карамушкин без конца восхищался уменьем Актынки проводить бат через пенистые перекаты или огромные водовороты у прибрежных скал. Бывали минуты, когда авария казалась неизбежной. Тогда фельдшер с замиранием сердца придвигался вплотную к изголовью Черемховского, охватывая руками его плечи, но проходили доли секунды, бат молниеносно разрезал стремнину потока и снова устремлялся в безопасное место, ничуть не нарушая равновесия. Ночью Актынка не доверял ни своему искусству, ни мигающему свету факелов. На бурных перекатах он подводил лодку к берегу, входил в воду по пояс или по грудь и руками проводил бат через опасное место.
Ровно через сутки после начала плавания по таежной реке перед батчиками открылась ровная и широкая гладь Амура. Позади лежало расстояние от стойбища более чем в двести пятьдесят километров. Но от устья Хунгари до Комсомольска еще оставалось добрых семьдесят километров.
Тут на помощь пришел почтовый глиссер, оказавшийся у ближайшего села. Через полтора часа он доставил больного к пристани Комсомольска-на-Амуре.
Хорошо отдохнувший за истекшие сутки, Черемховский почувствовал себя лучше. Прибытие в город еще больше подняло в нем бодрость духа, и профессор попросил раскутать его. Однако фельдшер категорически отказал ему в этом удовольствии. Вызвав скорую помощь, он доставил профессора в лучшую больницу города. И когда Черемховского внесли в палату, сияющий фельдшер сказал:
– Вот теперь я могу раскутать вас, Федор Андреевич.
– Дорогой мой, - тепло произнес Черемховский слабым голосом, - если мне доведется еще пожить и снова побывать в экспедиции, я этим обязан только вам и вашим славным спутникам.
– Я буду просить вас, Федор Андреевич, снова взять меня с собой… - смущенно попросил Карамушкин.
– Да, да, вы обнаружили хорошие способности, - уж совсем тихо сказал старый геолог.
– Я непременно и с удовольствием возьму вас…
Почти сутки проспал Черемховский в чистой, светлой палате больницы. Процедуры и лекарства, принятые им сразу по приезде, дали хороший результат.
– А знаете, батенька, это вы спасли жизнь профессора, - говорил врач фельдшеру после осмотра Черемховского.
– Удивляюс ь, знаете, вашей настойчивости. Выскочить из этакой глухомани в четыре дня с таким больным на руках - это не каждый сумеет.
– Моя роль, доктор, была более чем скромной, - отвечал фельдшер.
– На моем месте каждый смог бы пройти быстро это расстояние. Дело в помощниках, в наших золотых советских людях. С ними никакие беды не страшны…
Почувствовав себя лучше, Черемховский попросил, чтобы к нему прислали Карамушкина. Впалые щеки и провалявшиеся глаза старого геолога указывали на то, сколько страданий испытал этот человек за пять дней болезни. Лицо его было озабоченным: он уже думал о делах отряда.
– Мне пока запрещают сноситься с отрядом, - сказал Черемховский, - поэтому прошу вас еще об одном: написать то, что я продиктую для начальника комплексной Приамурской экспедиции…
Отдыхая после каждой фразы, Черемховский доносил о результатах работы отряда, об исчезновении Дубенцова и Анюты, о мерах, принятых для их розыска, о магнитной аномалии… В заключение он просил выделить самолет для поисков заблудившихся. …Назавтра в полдень маленький самолет, принадлежащий комплексной Приамурской экспедиции, вылетел к лагерю. В задней кабине его виднелась длинная, нескладная фигура Карамушкина.
Часа через три благополучного лёта внизу показалось стойбище. Самолет сделал над ним круг. Внизу бегали и прыгали, махая руками, орочи. Но приземляться тут не было причины. Карамушкин хорошо ориентировался по местности. Он без труда угадал устье Удом и, хотя лагеря здесь уже не было. Марь, которую с трудом преодолевал караван, с самолета выглядела ковром, разрисованным мозаикой кочкарника.
Наконец впереди, на зеленом полотне редколесья, забелели палатки лагеря. Самолет стал кружить над ним, снижаясь с каждым кругом. Вот уже виден и котел над костром, и колья, поддерживающие палатки, а вон и лошадь с перевязанной ногой… А людей не видно. Ага, вон один!..
Фельдшер узнал в нем рабочего Скуратова. Тот машет руками, бросает вверх картуз.
Карамушкин выбросил вымпел с маленьким зонтомпарашютиком. Вымпел падает недалеко от палаток, и Скуратов мчится к нему. Самолет снова стал набирать высоту, делая круги над лагерем. Скуратов еще читает вымпел. Вот он замахал руками и стал указывать картузом в сторону сопок. Потом сообразил: схватил что-то у костра, бросился к крайней палатке. На ее белом полотнище появились крупные черные буквы, писанные углем: «Дубенцова нет.
Отряд на Кедровой сопке. Шурфы. Придут вечером…»
Самолет направился к Кедровой сопке и там сделал несколько кругов. Людей не сразу удалось разглядеть. В зарослях была обнаружена сначала белая лошадь, и уж потом неподалеку Карамушкин разглядел меж кустами нескольких человек. Они неистово махали руками, приставляли ладони рупором к губам и, видимо, что-то кричали. Пилот помахал им рукой, и самолет лег на обратный курс. Теперь он летел через тайгу, срезая большой угол, образуемый руслом Хунгари и прямой линией на Комсомольск.
Спустя четыре часа после посещения лагеря фельдшер докладывал начальнику комплексной Приамурской экспедиции о результатах полета. Он преднамеренно не пошел сразу к Черемховскому: ему хотелось, чтобы вместе с неприятной вестью профессор был бы проинформирован и о мерах по розыску заблудившихся.
Глава тринадцатая
По другую сторону Сихотэ-Алиня.
– Страховые агенты.
– Задание.
– Главный резидент.
– План действий.
Тем временем по другую сторону Сихотэ-Алиня, где пролегала морская граница между Советским государством и Японией, также происходили события, связанные с тайной Красного озера.
В конце июня с пароходом из Владивостока в Советскую гавань прибыли двое, назвавшиеся страховыми агентами. Представитель пограничных властей, ознакомившись с документами прибывших, не нашел оснований не доверять этим двоим, как и многим другим пассажирам, прибывшим в Советскую гавань по различным делам, и они затерялись в толпе на пристани.