Тайна крови

Романова Екатерина Ивановна

Фет Ронхарский подтолкнул меня к столу и отодвинул стул, на котором прежде сидел сам, чтобы мне не пришлось присаживаться рядом с Харви. Десерт принесли… Вкусный, судя по виду. Полукруг из суфле, а внутри наверняка ягодный джем и все это на бисквитной подушечке. Эх. Может, поесть, пока мужчины будут авторитетом мериться?

Максимилиан придвинул третий стул, стоявший до этого у стены, и расположился по центру. Между мной и Харви. Великогад смотрел на меня, я на фета Ронхарского, тот на Великогада. Прямо круг дружбы. Еще не хватало всем вместе за руки взяться и спеть песню!

— Продолжайте, я

не против.

— Это было предложение покинуть частную ложу. Вежливое пока, — Максимилиан говорил тихо и в голосе его чувствовалась скрытая угроза.

Отелепатеть. Количество властных мужиков на квадратный метр просто зашкаливает! Мне нужна миска рисовых шариков!

Я втянула голову и постаралась мимикрировать под окружающую обстановку. Может, лучше под стол залезть? Ну, чтобы меня не обрызгало кровью, когда Харви оторвет голову моему постановщику…

Вместо этого Ползучее Великородие усмехнулось. Так хищно, что мне захотелось сигануть из ложи вниз через балкон. Видимо, заметив мой страх, фет Ронхарский накрыл мою трясущуюся под столом ладошку своей рукой. На моем колене! Я-то была не против, но если Венероликий с повышенным инстинктом собственника заметит, то только оторванной головой Максимилиан не отделается.

— Нам пора, Ландрин.

— Что? С какой стати?

— Пункт четыре договора.

— Нет никакого четвертого пункта!

— Теперь есть, — с обманчивой улыбкой произнес тиран, вперив в меня полный ядовитой ртути взгляд.

— Так не делается. Я ничего не подписывала такого.

— Если Ландрин не хочет идти, вы не вправе ее заставить.

— Если ты хочешь продолжать задирать пачки своим танцовщицам, тебе лучше сидеть молча. Ее пачка, к слову, останется нетронутой.

Максимилиан откинулся на спинку стула и усмехнулся, скрестив на груди руки:

— Это что, угроза от самого Венероликого?

Харви терпеть не может, когда его так называют. А еще столько иронии в голосе! Едва удержалась, чтобы не упасть лбом на стол. Исключительно из желания своими глазами увидеть продолжение.

— Ты не забываешь, кто перед тобой?

— Мужик, который прячется за своей властью.

Дважды отелепатеть!

Харви медленно поднялся. Вот ей богу, я от страха разве что в трусы не наделала. Забыла как дышать, наблюдая за медленно вырастающей над столом скалой. Максимилиан даже в лице не изменился. Только голову поднял, чтобы на ширинку правящего не пялиться.

— Это вызов? — прозвучало очень тихо, но меня оглушило.

Я вскочила так, что стул с грохотом упал на мраморную плитку. Мужчины, наконец, заметили мое присутствие. Нашли тоже, чем заняться, писюнами мериться! У обоих хороши, ничего не скажешь!

— Перестаньте!

— Я жду ответа, фет Ронхарский, — не сводя с меня взгляда, потребовал Харви.

— Максимилиан! — я пыталась воззвать к благоразумию поставщика и зачем-то обнимала при этом сумочку, словно спасательный круг. Харви же его в порошок сотрет, если они сойдутся в поединке чести! У Макса и шанса нет!

Мужчина улыбнулся, тоже глядя на меня и кивнул.

— Вызов принят, — довольно произнесло Ползучее Великородие.

— Да вы больные! — закричала я. — И только попробуй меня за это голоса лишить! Это констатация факта, а не оскорбление! Вы что творите?

— Мужчина имеет право бросить вызов чести. С моей стороны было бы унижением отказаться, — пояснил Великогад.

— Да ты сам это спровоцировал! Чем твоя честь задета? Чего ты вообще сюда явился, тебя никто не звал!

— Дело не в моей чести, — ухмыльнулся Венероликий и перевел взгляд на Максимилиана. — И не в его.

И тут меня накрыло осознанием, что все это они затеяли не потому, что авторитетом меряются. Они меня не поделили! Меня! Пустышку не поделили два отелепатительных мужика! Отелепатительных, если их в одной комнате не запирать, конечно… Тогда они в полных мудаков превращаются.

— В моей? — хотела сесть обратно, но Макс вовремя от этого удержал. Стул-то на полу валялся. — В моей чести? — оттолкнула его и посмотрела, как на врага. — А меня вы спросили? Все с моей честью замечательно! Она не тронута! Давайте мы сейчас все успокоимся и сделаем вид, что ничего не было.

— Нет. Не забудем, — отчеканил Максимилиан.

— Завтра мои представители с вами свяжутся, — тон Харви сделался деловым. Словно он сделку заключал. — Чтобы обсудить детали поединка. Собирайся, Ландрин. Следует набраться сил перед завтрашней ночью.

— Знаете что, — прошипела пустынной змеей. — Вы оба… оба… Пустоголовые боданы!

Ползучее Великородие сузил глаза, но я вскинула голову и заявила:

— Ну, давай! Я заработала еще недельку молчания и месяц заточения! Сделай это! Ведь единственное помещение, в котором я соглашусь находиться с тобою рядом — это тюремная камера! Видеть тебя не могу уже!

И, не дожидаясь, пока меня закинут на плечо, отшлепают и унесут в башню, швырнула в него принесенной сумочкой и жакетом, распахнула шторы и натуральным образом сбежала с поля боя. Все. Пусть хоть поубивают там друг друга, мне все равно! Нет, ну какие идиоты, а? Толку что великородные! Великородные идиоты!

Я шла с гордо поднятой головой и разве что дым из ноздрей не пускала! Великородные болваны, которые сцепились за меня, как пустынные мертвоеды за лакомый кусок мертвечины. Ладно, с Великогада станется, но фет Ронхарский-то куда? Я фыркала, обхватив себя руками и топталась на остановке с ноги на ногу. Трены уже не ходят, до дома я смогу добраться лишь на телепатобасе. Могла бы и волар нанять, хоть и дорого, но я же женщина гордая, швырнула в Харви сумочку, с планшетом, потому теперь топчусь и мерзну в кромешной тьме, а на меня народ косится. Я ж ведь местная звезда! Благо, в такое время суток в середине рабочей недели жители дистрикта предпочитают находиться дома у экранов телепатовизоров, хотя мне было достаточно и этих тычков пальцами.

Когда из-за угла выполз телепатобас и с важностью разъевшегося аркха изволил остановиться, нырнула в него и, опустив голову, пробралась на самое последнее сиденье, забившись в угол. Пассажиры оборачивались на меня не только из-за того, что по зорычу видели, они на платье мое смотрели. Во-первых, натуральные ткани, во-вторых, на нем прямо вот как на экране планшета написано «стоит бешеных анников», в-третьих, слишком уж оно откровенное. Как нарочно, ко мне подсел не совсем трезвый фет и, закинув руку на спинку сиденья позади меня, дыхнул перегаром: