Тайна крови
Шрифт:
Нет, ну каков нахал! Невесту свою, поди, с ног до головы цветами усыпает. А розы, меж прочим, редкость! Вот кто-то удивится, когда ему с неба на голову букет свалится. Я бы от такого счастья не отказалась, а то сваливаются пока лишь проблемы, Великогады да бывшие с непонятными подозрениями и заявлениями.
— Цветов захотелось? — прорычал он и сжал кулаки.
Ну не по морде получить точно. Поджала губы, повела носом и отвернулась. Не буду с ним разговаривать. И думать о нем не буду. Я лечу полежать с ним в одной кроватке и все. Это работа, а работе начхать, нравится она тебе или нет.
Вопреки
Ожидание затянулось минут на двадцать, а когда Венероликий вернулся в салон, то всучил мне точь-в-точь такой же букет, что подарил Таххир. Да еще женские босоножки, явно новые. Босоножки? Я сжала в руках цветы, покосилась на обувь и хлопала глазами, ничего не понимая. Замурлыкал двигатель, мы поднялись в воздух.
— Счастлива теперь? Букет точно такой же. Но не от него. И я задолжал тебе обувь.
— Счастлива? Счастлива?! — из горла вырвался рык.
С таким видом не подарки дарят, а похоронные венки. Сунул мне в руки, как богач грязную одежду горничной. Когда мы плавно вырулили на верхнюю полосу, выделенную для повелителей и высокопоставленных великородных, опустила стекло и без зазрения совести вышвырнула букет из волара. Подумала немного и отправила следом босоножки. Ветер свистнул, пролетев по салону и взъерошив наши волосы, но тут же утих, как только стекло поднялось.
— Пожалуй, да. Теперь — счастлива.
— Значит, так?
— А вы как думали, фетрой?
— Не думал, что вы настолько лицемерны. Насыщенная личная жизнь у вас, фета Сайонелл. Не можете определиться в своих предпочтениях?
— Зато вы в своих определились! И кто бы говорил о лицемерии, фетрой! Ваша невеста наверняка в восторге, что вы называли «своей женщиной» не ее. И юбку задирали, простите, вашу собственную рубашку, тоже не на ней. Со всем уважением. Фетрой Хартман, — подняла ладошки и голову склонила, демонстрируя покорность и «уважение» к великогадскому статусу.
— Нет. Не в восторге, — процедил сквозь зубы, не зная, к чему придраться. А к чему? Мой тон — холодный, выражение лица — подобострастное, ну разве что иронии чуток, но за это наказать не получится.
— В таком случае, думаю, всем будет лучше, если мы все же изменим третий пункт договора. О дополнительной кровати. Чтобы ваша фетесса Лоуренс не задавала лишних вопросов и не сомневалась в вашей любви и преданности.
Последние слова прорычала, а сердце требовательно стучалось в грудь, желая хорошенько проредить волосы на голове фетессы. Хотя на это у меня не было ни малейшего права.
— Нет.
— Что, не привыкли спать, когда под бочком никто не греет? Так можете пригласить вашу Зейду, я не возражаю! На диване полежу.
Крылья носа фетроя дернулись, в глаза плеснуло жидкое олово — злой. Как аркх злющий. Я уже успела выучить это выражение его лица. Самое время закрыть ротик на замочек и притвориться тумбочкой. Или, хотя бы, собственной сумочкой. Красивой и молчаливой.
Великогад наклонился и прошептал мне на ухо:
— Боитесь искушения, фета?
Видимо, боялся, что пилот услышит. Хотя, судя по бесстрастному выражению ведущего волар рейгверда, он либо глухонемой, либо… ах да. Ему сиренево. Как и Хартману. Он тоже прошел школу полигона.
— Пф! Я? Это вам следует опасаться. Я женщина свободная и мне, в отличие от вас, объясняться ни перед кем не нужно.
Ну, если только перед фетом Ронхарским, но и то не уверена. Мы вроде как решили дать друг другу шанс, но особо без обязательств. Поведение у него так себе. Взял и принял вызов Хартмана. Отказался бы. Подумаешь, заклевали бы его СМИ, но через месяц-другой все бы забылось. Постановкам скандалы не повредят, скорее наоборот. Но нет. Мужская честь, гордость и далее по списку не давали отказаться. А я, значит, вместо свидания в ресторане буду к нему на свидание в морг ходить и венки поминальные носить. Романтика…
— Мне опасаться вас?
— Однажды мы уже выяснили, что вы не умеете держать… эм… своего аркха на привязи.
Мой взгляд против воли опустился на того самого аркха, который сейчас вполне послушно сидел на той самой привязи и в мою сторону неприличных намеков не посылал.
— Вы сами на меня накинулись.
— О, да, давайте, еще обвините меня в домогательствах! Вот поэтому я настаиваю на раздельных кроватях! А лучше на сотрудничестве с другим Хартманом!
— Значит, вас беспокоит лишь кровать?
— Конечно. У меня, между прочим, только начинает налаживаться личная жизнь. И проблемы мне ни к чему.
Гневно стиснув зубы, Харви холодно произнес:
— Не переживайте, Ландрин. Как женщина вы меня не интересуете. Я даже не посмотрю в вашу сторону. Довольны?
Чего?
— Да.
Гордо подняла подбородок и отвернулась. Дура! Беспросветная дура! Идиотка! И чем, спрашивается, я лучше Харви и Максимилиана? Они из-за меня решили устроить поединок, видимо, поддавшись эмоциям, а я из-за гордости и ревности строю из себя пустоголового бодана!
Вдох, выдох, спокойно!
Ты все делаешь правильно!
Харви не должен думать, что я им заинтересована, потому что, если начнет проявлять ко мне внимание, то уже я не устою! А мне нельзя. Мы из разных миров, не можем быть вместе, к тому же Зейда и все такое…
Украдкой глянула на сидевшего рядом фетроя. Надо было отсесть подальше, но мы так и остались рядом. Он бесстрастно смотрел, как за окном проплывают огни, подсвечивающие линию трассы, как мигают опускающиеся в дрему высотки, как вечер сгущает краски. Внутри меня тоже что-то сгущалось. Да и воздух в салоне словно тяжелым стал. Наши ладони лежали на сиденье, совсем близко друг к другу. Жалкий сантиметр и можно почувствовать тепло его кожи кончиками пальцев. Провести выше, до локтя, где согнут рукав рубашки. Откуда, интересно, он в таком виде? Или хотел навалять Таххиру? Почему-то эта мысль заставила сердце дрогнуть. Перевела взгляд на резко очерченный профиль, на сомкнутые губы, которые дарили наслаждение еще совсем недавно, и жарко шептали, что я его.