Тайна Кукабурры
Шрифт:
— Если бы они ушли, мне бы сказали.
— Надеюсь, — угрожающе бросил Шоу.
Он вошел первым. В маленькой комнате администратора никого не было. На стене висела записка: «Если вам что-нибудь надо — звоните».
Они поднялись наверх. Полицейский, находившийся на лестничной площадке второго этажа, сказал:
— Все в порядке, сэр.
— Что-нибудь слышно у них?
— Он снова в ее комнате, большую часть времени торчит там. Золотое времечко, я бы сказал, — осклабился полицейский.
— Вас никто не спрашивает, — оборвал его Шоу. Роджер снова
Они подошли к комнате, где жила девушка. На дверях — табличка с цифрой 3. Шоу громко постучал.
Никто не ответил, раздался лишь какой-то странный звук, похожий на вздох. Потом будто заскрипели пружины кровати. Шоу снова постучал.
— Кто там? — хрипло спросил человек, выдававший себя за Бенджамина Лимма. За дверью послышалась какая-то возня.
— Комиссар Шоу. Мне надо поговорить с вами.
— Зайдите через пять минут, — отозвался Лимм.
— Откройте дверь немедленно, или я ее выломаю. Раздался голос девушки: «Что им нужно?» Лимм не ответил. Роджер услышал по ту сторону двери мягкие шаги по ковру и насторожился. Шоу тоже. Дверь открылась внутрь — поэтому они оба избежали ее удара по лицу, но Лимм, казалось, готов был броситься на них. Он стоял в дверях красный от гнева. На нем были брюки, носки и рубашка.
— Какого черта вам здесь надо?
— Хотим узнать, кто вы, — коротко бросил Шоу. — И прекратите изображать негодование. Если вы и девчонка решили позабавиться, нам до этого нет никакого дела. Но наша задача сохранить ей жизнь. Ваше имя?
— Бенджамин Лимм? — спросил Роджер. — Или Соломон Барринг?
— Соломон Барринг?! — вскрикнула Дорин.
Злость как рукой сняло с лица стоящего в дверях человека. Он побледнел, и агрессивность его исчезла.
— О-о, нет, — прошептала Дорин. — Нет!
— Факты — упрямая вещь… — начал было Шоу, но Роджер схватил его за руку, и он тут же умолк. Они понимали друг друга с полуслова. Роджер убедился в этом, когда Шоу был еще в Лондоне.
Бенджамин Лимм, он же Соломон Барринг, отвернулся от них и посмотрел на Дорин. В его позе было что-то театральное. Он протянул к ней руки, словно зная заранее, что его оттолкнут.
— Дорри, это не то, что ты думаешь, — сказал он хрипло. — Это совсем не то.
— Вы их брат. А они убили Дэнис. И я… — Дорин замолчала, и чувствовалось, что она вот-вот разрыдается. Но неожиданно в ней вспыхнула ярость, и, когда она набросилась на него, ее лицо засветилось красотой. — Негодяй! — закричала она пронзительно. — Негодяй!
Она била Соломона Барринга по лицу, удары сыпались градом. Он стоял не шевелясь и молча сносил удары. Девушка подняла руки, чтобы
— Дорри, — сказал Соломон Барринг. — Пожалуйста, выслушай меня.
— Я не желаю ничего слышать.
— Дорри…
— Убирайтесь! Надеюсь, я вас больше никогда не увижу.
Соломон Барринг закрыл глаза. Казалось, для него не существовали сейчас эти двое полицейских, он думал только о девушке. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но промолчал. Медленно, будто это причиняло ему боль, он повернулся и подошел к Роджеру и Шоу — сама покорность, признание полного поражения. Он ничего не сказал, лишь кивнул головой.
— Объясните, что это значит? — потребовал Роджер.
— Нет, не здесь.
— Именно здесь.
Он снова приготовился к бою.
— Нет, выйдем отсюда.
— Вы не можете делать все, как вам хочется, — сказал Шоу. — Мы спешим. Вы Соломон Барринг?
— Да.
— Для чего вы скрывались под чужим именем?
— Потому… потому что мне не хотелось плыть на пароходе компании «Голубой флаг» под собственным именем.
— Почему вы взяли имя Лимма? — спросил Роджер;
— Ради Бога, поговорим об этом в машине, где угодно, но только не здесь..
— Отвечайте! — приказал Шоу.
Соломон Барринг взглянул так, словно хотел броситься на них, словно хотел сделать все, чтобы выскочить из комнаты, но двое высоких сильных мужчин преградили ему путь. Он посмотрел на девушку, но она подошла к кровати и села на нее, повернувшись к нему спиной.
— Мне казалось, что мои братья задумали какое-то преступление против «Кукабурры», — наконец сказал Соломон хриплым голосом. — Мне показались подозрительными какие-то намеки Поля, сказанные как-то вечером, когда он слишком много выпил. Но никто из них мне ничего не говорил. — Он помолчал, словно ему было тяжело вспоминать. — Когда захватили нашу компанию, я ненавидел «Голубой флаг» так же, как и они. Но это продолжалось недолго. А они ненавидят ее до сих пор. Именно из-за этого я уехал из Сиднея в провинцию. Мы встречались редко. Но когда мы виделись, эта тема всегда обсуждалась, и мне казалось, что братья озлоблялись все больше и больше.
— А как к этому относился ваш отец? — спросил Роджер.
— Отец? Он покорился судьбе, — сказал Соломон. — Компания «Голубой флаг» выплатила ему компенсацию, и он жил безбедно. Потеря судов была для него непоправимым ударом во многих отношениях, но от этого он не стал хуже. Самое ужасное, что это убило мою мать — она не смогла перенести горе. Одно время нам казалось, что вся семья останется без копейки, ведь мать и отец получили это дело по наследству и для них оно было всем. Долгое время отец никак не мог прийти в себя. Он уехал на северное побережье Западной Австралии, удил рыбу, пытался заняться добычей перламутра, но прошли годы, прежде чем он оправился от удара. Мне было больно смотреть на него. А братья сходили с ума от ненависти. Да, да, именно сходили с ума. Они ни о чем не могли думать кроме мести.