Тайна квартала Анфан-Руж
Шрифт:
Когда его затащили за груду ящиков и чья-то рука ощупала его сюртук в поисках бумажника, он был уже мертв.
Париж, тот же день, 7 утра
Бледный свет просачивался сквозь шторы, издалека доносился привычный шум улицы. Перо летало по бумаге:
…И услышали они семь раскатов грома. Я — посланник, я уничтожил двух свидетелей. Теперь я должен уничтожить это клеймо, прежде чем лжепророки завладеют им и соблазнят людей принять метку зверя и поклоняться ему.
Он отложил перо, закрыл тетрадь и убрал ее в потайное местечко в платяном шкафу. На письменном столе в графине с водой плескалось розовое отражение лампы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Пятница, 8 апреля,
9 часов утра
Когда Таша спала рядом, прижавшись щекой к подушке, Виктор испытывал блаженное чувство покоя. Пусть сейчас она улетела в своих сновидениях куда-то далеко, все равно принадлежит ему. Он ругал себя за это собственническое чувство, пытался бороться с ним, но всегда терпел поражение. Оно могло затаиться на много месяцев, но потом внезапно охватывало его с новой силой. Порой Виктору казалось, что Таша чем-то встревожена, что-то от него скрывает. Недавно он застал за ее чтением письма, которое она поспешно спрятала при его появлении, и теперь его терзали подозрения.
Он притулился рядом с ней, любуясь соблазнительными изгибами ее обнаженного тела, но беспокойство не оставляло его. В мыслях, словно на чердаке, забитом хламом, метались надежды, тревоги, они набегали одна на другую, как волны…
Найти письмо, узнать, что в нем.
Решив больше не противиться искушению, Виктор поднялся, скрупулезно изучил содержимое всех ящиков с бумагой для рисования, комод и карманы одежды Таша. Ничего не обнаружив, снова свернулся калачиком на кровати и уставился в пустоту.
Где же покой и гармония, которых он ждал от совместной жизни? Да и вместе ли они? Две квартиры в одном дворе, у каждого свое дело…
«Нашей любви три года, а она так и не выросла… И ты сам ничуть не вырос», — упрекал он себя, теребя непокорный вихор.
Потянулся к Таша и поцеловал ее висок, затылок, шею. Она, не просыпаясь, обняла его, ее нога скользнула между его ног, и течение увлекло их в океан, из которого нет возврата.
— Что у вас за несносная привычка забывать о своих обещаниях, молодой человек! — громко возмущалась графиня де Салиньяк.
«Чушь собачья… При чем тут мои обещания?», — недоумевал Жозеф, наспех заворачивая в бумагу покупку для первой за все утро клиентки.
— Вы уже целую вечность обещаете мне достать у Олендорфа «Роман о синем чулке» Жорж де Пейребрюн. [8] Я все еще не потеряла надежду ее получить… Ладно, сколько я вам должна?
Графиня де Салиньяк уставила на него лорнет. Потом, нагнувшись, взглянула на название книги, которую молодой человек пытался спрятать под газетой.
8
Жорж де Пейребрюн (Нума Поль Адриен Эмери, урожд. Матильда Жоржина Элизабет де Пейребрюн; 1848–1917) — французская писательница.
— Фенимор Купер. Умы современной молодежи питают ужасы и насилие… А потом мы удивляемся, что по улицам бродят бандиты и убийцы! — процедила она, поджав губы так, что они превратились в тонкую линию.
Она заказала еще несколько книг Жюль Мари, [9] схватила их и покинула магазин, хлопнув дверью так яростно, словно ее поразил вирус бешенства — болезни, о возвращении которой в Париж газетчики трубили на каждом углу.
— Попутного вам ветра, — буркнул ей вслед Жозеф и принялся в очередной раз перечитывать письмо Айрис.
9
Жюль Мари (1852–1992) — французский романист.
хватит ли у меня мужества написать «возлюбленный»? О да, Ваши поцелуи дают мне на это право. Считайте, что это письмо — гарантия моей верности. Я обещаю быть Вашей, как только Вам удастся убедить моего отца в исключительности Вашего таланта. Я же клянусь Вам в верности…
— Верность, — пробормотал он. — Прекрасно. Пожалуй, слишком сдержанно, но все равно прекрасно. Она застенчива, но это ничего… А вот убедить ее отца…
Жозефу показалось, что над кричаще яркой обложкой «Последнего из могикан» с изображением индейца с томагавком возникло суровое лицо Кэндзи.
Звякнул колокольчик: кто-то вошел в лавку. Жозеф сунул книгу в карман и изобразил любезную улыбку.
— Я хотел бы видеть месье Кэндзи Мори, владельца этого магазина.
Мужчина в черном пальто, в шляпе дыней, в темных очках. В его голосе странным образом сочетались сила и флегматичность, и Жозеф внезапно забеспокоился, вообразив, что это полиция нравов явилась сообщить Кэндзи, что его служащий покусился на честь его дочери.
— Месье Мори — один из владельцев, — уточнил Жозеф. — Его компаньон, месье Легри, приходит к десяти, а я…
— В таком случае я нанесу визит месье Мори домой. Где он живет?
— Сейчас месье путешествует. Не желаете ли оставить ему записку?
Мужчина поправил шляпу и чуть нахмурился.
— Жаль. Что ж, вот мой адрес, передайте его месье Мори и скажите, что я просил связаться со мной. Когда он возвращается?
— Завтра.
Мужчина быстро нацарапал адрес на обратной стороне визитки, положил ее на прилавок и, не попрощавшись, направился к выходу.
— Этот грубиян относится ко мне как к мебели! — проворчал Жозеф. — Ну ничего, все будет по-другому, когда я прославлюсь, как Эмиль Габорио!
Публикация отрывков из «Загадки „Виллы Аквилегий“» [10] его разочаровала. Да, благодаря его перу тиражи «Пасс-парту» ощутимо выросли, ну и что? Ему-то публикация не принесла ни славы, ни денег. Впрочем, редактор Антонен Клюзель уверяет, что необходимо выпустить еще по меньшей мере два подобных романа, и тогда Жозефа ждут богатство и известность. «Вперед, приятель! Перо в руки — и вперед!» — вспомнил он слова редактора.
Человек в темных очках постоял во дворе дома номер 18, наблюдая, как консьержка яростно орудует веником, затем перевел взгляд на закрытые окна первого этажа четырехэтажного здания. Запахнул плащ, повернулся и быстро зашагал по улице Сен-Пер.
10
См. роман «Роковой перекресток».