Тайна Ла-Манша (= Тайна 'Нимфы')
Шрифт:
Какое-то время на судне царила суматоха. Снова свистки, звон колоколов, беготня то тут, то там матросов и стюардов. Легкая продолжительная дрожь прокатилась по туловищу парохода, как будто тревожная суета людей передалась вниз, двигателям. Из защищенных клапанами труб со страшным ревом вырвался пар. Матросы, вежливо оттесняя самых любопытных, ринулись к правому борту, к шлюпкам, и вскоре уже разматывались тросы, выбивались клинья, с немыслимой скоростью был сорван чехол с одной из них, убраны тормозные колодки. И вот уже, чуть покачиваясь, нависла над водой шлюпбалка с шлюпкой, укомплектованной гребцами.
На этот раз пассажиры все до одного, точнее до одной, вскочили
Было в этом происшествии нечто чрезвычайно драматичное, тревожившее воображение именно своей обыденностью. Эта щегольская яхта, сверкающая нарядной медью и свежей белизной, с ярким флагом яхт-клуба на корме, безусловно была исключительно средством развлечения, игрушкой какого-то богача. На таком роскошном кораблике все трагедии и житейские беды казались особенно неуместными. Однако в данный момент именно они господствовали на его борту. На этой чистенькой палубе должны были бы звучать смех хорошеньких женщин и голоса безупречно элегантных мужчин, но там было пусто. На всем обширном ее пространстве находилась лишь скрюченная фигура лежащего и это кошмарное отвратительное пятно.
Офицерам экипажа предаваться подобным философским размышлениям было некогда. Они, выполняя приказ капитана, старались действовать слаженно и быстро. После недолгих расспросов в курительном салоне был обнаружен врач, который тут же отправился на капитанский мостик в сопровождении второго помощника, мистера Макинтоша.
– Доктор Оутс?- обратился к нему капитан.- Весьма признателен вам за то, что согласились нас выручить. Мистер Макинтош, я бы хотел, чтобы вы поднялись на борт яхты и выяснили ситуацию. Если тот человек жив, переправьте его вместе с доктором на пароход. Если нет, пусть там и остается. Если окажется, что на яхте больше никого нет, возьмите наших двух людей и отведите ее в Нью-Хейвен. Прихватите с собой мегафон, чтобы сообщить мне оттуда как и что. В случае необходимости я пришлю вам подмогу из Дьеппа. И ради бога, не теряйте ни минуты. Мы и так уже опаздываем.
Через пару минут шлюпка была спущена на воду, отданы швартовы, и мистер Макинтош со своими подопечными направился к цели, преодолевая легкие волны.
– Поднажмите, ребятки,- подбодрил он гребцов, и громада "Чичестера" начала медленно отдаляться.
– В первый раз, знаете ли, вижу, чтобы судно болталось посреди Канала, не добравшись до берега,- заметил доктор Оутс, когда они отплыли немного дальше.
– Да, на моей памяти такое ЧП было только однажды,- продолжил эту волнующую тему мистер Макинтош.- Я про "Джозефину". О ней тогда писали в газетах. Читали? Это гр-р-рузовая посудина, по восемьсот тонн возила из Гримсби в Гавр - масла и краски. Такой был тарар-р-рам! Дым был виден с расстояния в десять миль. Это было похоже на извержение вулкана, да-а...
– И сгорела?
– "Джозефина"-то? Думаю, дотла. Никогда не видел такого пожарища. Огромные языки пламени, высотой в милю, не меньше. Это была кар-р-ртина, можете мне поверить.
– Были погибшие?
– Обошлось. Все расселись по шлюпкам, и мы их подобрали. А яхта, как я погляжу, солидная. "Нимфа. Фолкстон",- прочел он на
– Мощная, правда, на мой вкус, ей не хватает элегантности.
– Да, пожалуй,- кивнул Макинтош,- но содержат ее отлично, сверкает и блестит как новенькая. Ну что ж, доктор, давайте посмотрим, что там такое стряслось.
В тот момент яхта была развернута боком, параллельно шлюпке.
– Запросто к ней подберемся. Без проблем.
Матросы, сидящие на корме и на носу, разом подцепили борт яхты отпорными крюками, взяв ее на абордаж, и через несколько секунд яхта и шлюпка бок о бок покачивались на волнах как единое целое. Макинтош, поднявшись, отомкнул бортовой порт на яхте и вытащил сходню, потом рысью взбежал на палубу. Доктор Оутс последовал за ним, шагая, однако, с легкой опаской.
С первого же взгляда стало ясно, что человек, распластавшийся у люка с трапом, ведущим вниз, в каюты, действительно один-одинешенек на этой просторной палубе. Более тщательное изучение лишь подтвердило первое впечатление: владелец яхты весьма богат и обладает отменным вкусом. На палубе все было размещено очень компактно и удобно, ничего лишнего. Рулевая рубка, два световых люка, две мачты, люк с трапом, ведущим в каюты. Все. Оставалось еще очень много места для приятных променадов. Рубка сдвинута почти к самому носу, отстоит от него всего на восемь футов. За ней - первый световой люк, судя по размеру, под ним кают-компания, далее люк с трапом и, наконец, второй световой люк, гораздо меньше первого, видимо, под ним была капитанская каюта. Вдоль всего борта тянулся леер {Леер - бортовое ограждение, поручень на морских судах} из полированного тикового дерева, который крепился на белоснежных опорных стойках, на стойках висели спасательные круги, и на них четкими черными буквами было выведено: "М.Я. {Принятое у яхтсменов сокращение, означающее "моторная яхта"} Нимфа. Фолкстон". Палуба была идеально отдраена до светло-песочного цвета, и все, что можно было отчистить до зеркального блеска, сверкало как золото.
Но внимание доктора и помощника капитана было отвлечено от этих красот более насущными проблемами. Они обнаружили свидетельства того, что трагедия была куда более ужасной. Сделав пару шагов, они едва не наступили на лужицу крови, от которой тянулась дорожка из красных брызг - к лежащему ничком мужчине. Видимо, в тот момент, когда его ранили, он постоял на месте, а потом двинулся в сторону люка, рядом с которым силы оставили его, и он упал. Окинув взглядом кровавые меты, вновь прибывшие поспешили к мужчине, ибо что-то в его позе говорило, что они прибыли слишком поздно.
Он был высокого роста, сухощав. На нем был дорогой темно-серый пиджачный костюм, ничего общего с обычной униформой яхтсменов. Они обратили внимание на шелковые серые носки и очень качественные черные ботинки. Пальцы левой руки, вытянутой вперед, были скрючены, отчего рука эта напоминала лапу крупной птицы, эти скрюченные пальцы словно бы пытались вцепиться в пол. Он лежал, уткнувшись лицом в палубу, навалившись на правую руку. Шляпы не было. Куда-то исчезла. Поблескивала лысина, едва прикрытая редкими седыми волосами, свалившиеся очки зацепились дужкой за ухо. Воротник тенниски отделан кантом, по краю виднеющейся щеки можно было определить, что он тщательно выбрит. Рядом с головой расплылось зловещее темно-красное пятно.