Тайна лесного браконьера

Хольм Йенс К.

— Нет, — ответил я.

— Нет, нет, это не мы! — поддержал меня Эрик.

— Ладно. Впрочем, я и сам думаю, что это не вы. А теперь — марш отсюда!

Мы мгновенно исчезли. После темноватого служебного помещения солнце показалось нам особенно ярким, мы даже зажмурились.

— Послушай-ка, Ким, — нетерпеливо проговорил Эрик, едва мы отошли от дома Ларсена, — что с Очкариком? По-моему, с ним что-то случилось.

— Просто не знаю, — забеспокоился и я. — Ведь он должен был давным-давно вернуться.

Остановившись, мы взглянули друг

на друга: что же делать? Куда идти — направо или налево? Может быть, бродяга заметил Очкарика, напал на него и избил до потери сознания? Вот и лежит наш друг где-нибудь в лесу и ждет, помощи. Или — что еще хуже — с ним случилось какое-то несчастье. И мы не знаем, где он находится. Нам известно лишь, что он преследовал вора, когда тот направлялся в лес.

— Послушай, Ким, а не лучше ли нам разбежаться сейчас по домам? — предложил Эрик. — Ведь нас там ждут. А уж потом быстренько отправимся на поиски Очкарика.

— Пожалуй, ты прав! Давай через четверть часа встретимся в лаборатории.

— О'кей, — согласился он. — Постараюсь уйти из дома как можно скорее.

Мы уже отошли друг от друга на порядочное расстояние, как вдруг мне пришла в голову одна мысль. Крикнув Эрику, чтобы он подождал, я бросился к нему.

— Думаю, — запыхавшись, вымолвил я, — что было бы неплохо захватить с собой Шнаппа.

— Отлично, босс, — сразу же согласился Эрик. — Но зачем?

— Пес нам пригодится, — пояснил я. — Ну скажем, поможет найти следы Очкарика.

— Может быть. Думаю, однако, что Шнапп обнаружит Очкарика лишь в том случае, если тот будет находиться от него недалеко, метрах в десяти, да еще поманит пса куском колбасы. Ладно, ладно, это я пошутил. Вообще-то я скептически отношусь к его поисковым способностям, но попытаться можно. Значит, через четверть часа?

— Да, через четверть часа!

5

Схватив велик, я помчался в лабораторию Очкарика. Дверь была широко распахнута. Я зашел внутрь и увидел, что Эрик, сидя на полу, пытался уговорить Шнаппа взять след Очкарика, тыча в нос собаке халат нашего исчезнувшего друга. Но Шнапп только брезгливо отворачивался.

Я саркастически ухмыльнулся. Эрик обиженно проворчал:

— Попробуй-ка сам, если считаешь, что у тебя получится лучше!

Он схватил пса за шкирку и стал с силой тыкать его мордой в халат. Шнапп вырвался и выбежал из гаража. Мы услышали, как он громко расчихался. Я тоже понюхал халат и стал чихать не хуже собаки.

— Наверное, халат чем-то пропитан, что заставляет Шнаппа чихать, — глубокомысленно заметил Эрик и сделал такую важную мину на лице, словно только что изобрел порох.

— Какой великий сыщик в тебе умирает, — съязвил я. — Ты проницательнее десяти Шерлоков Холмсов, вместе взятых. Ну-ка понюхай сам, чем пахнет.

И я бросил ему халат.

— Это все проклятые химикалии и всякие там штучки, которые он всюду примешивает, — сердито сказал Эрик. — Я понимаю, почему Шнапп воротит нос от этой вони. Но что нам делать?

Я не нашел ничего другого из одежды Очкарика. Пойти к его матери и попросить ее дать нам какую-нибудь вещь нашего друга я не решился. Ведь она обязательно спросила бы, для чего это нам понадобилось.

— Конечно, этого делать нельзя ни в коем случае. Уж лучше отказаться от помощи Шнаппа. Попытаемся сами как-нибудь найти след Очкарика.

Закрыв дверь гаража, мы направились на велосипедах к лесу. Тут нас догнал Шнапп. Верный пес, видно, решил сопровождать хозяина. Мы доехали до места, где начиналась тропинка, по которой я шел прошлой ночью. Именно тут я услышал тот зловещий хохот.

Оставив свои велики, мы пешком направились в глубь леса. И хотя шли быстро, не забывали зорко поглядывать во все стороны. Шнапп путался под ногами, наверно, думая, что мы затеяли занятную игру.

По пути я перебирал в памяти события последних дней. Их было так много, что я запутался в происходящем и никак не мог найти конец той нити, потянув которую можно было бы распутать весь клубок. Может быть, удастся за что-то зацепиться, когда мы найдем Очкарика.

Правда, последнее предположение мне и самому не особенно понравилось. Оно звучало как-то неопределенно: не было ясности. К тому же фантазия моя разыгралась, и я представил себе ужасную вещь: а что, если мы не найдем Очкарика? Ведь это моя вина, это я отпустил нашего друга одного следить за бродягой! Мне вспомнились сцены из фильмов ужасов и крутых криминальных романов. Вдруг Очкарика убили! И мы найдем его бездыханное тело в лесу! Тогда я никогда себе не прощу, что согласился, чтобы он вместо меня проследил за преступником. Я должен был сам сделать это. И тогда не он, а я погиб бы и мой труп искали бы в лесу.

Эрик словно отгадал мои мысли.

— Послушай-ка, Ким, — начал он нерешительно. — Если с Очкариком что-то случилось, то нам наверняка больше не разрешат посещать хижину.

Я не ответил и непроизвольно прибавил шаг. Эрик принял предложенный мною темп. При этом мы не имели ни малейшего понятия, где искать нашего друга. Но нам казалось, что только быстрые действия — неважно, какие именно, — помогут достичь поставленной цели.

До сих пор мои мысли крутились только вокруг исчезновения Очкарика. И я обрадовался, когда Эрик прервал их, заговорив о пропавшем кладе.

Пока мы то шли, то бежали и тихонько перебрасывались на ходу словами, у меня вдруг появилось удивительное чувство, будто решение уже созрело в моей голове, оно лежит в ней, но что-то мешает мне, как говорится, протянуть руку и вытащить его на свет Божий. Но в течение дня я обязательно осуществлю это и буду точно знать, кто вор. О своем состоянии я, однако, ничего не сказал Эрику. Он может меня не понять и посчитает, что я свихнулся.

— Послушай-ка, Ким, — снова начал Эрик. — Сигаретная пачка — не очень-то верный след. Я как подумаю, сколько людей курят «Бродвей»… Среди них и полицейский в штатском, и Лаурсен, и даже сам Ларсен.