Тайна личности Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

— Бросайте оружие! — закричал Борн, развернувшись и приставив пистолет к виску водителя. — Бросайте на пол.

Прерывисто дыша, убийца уронил пистолет на пол.

— Давайте все обсудим, — сказал он, стискивая руль. — Мы профессионалы, давайте все обсудим.

Машина неслась вперед, набирая скорость. Водитель жал на акселератор.

— Не гоните!

— Каков ваш ответ?

Машина прибавила скорость. Впереди замаячили фары, они выезжали со Штепдекштрассе на более оживленные улицы.

— Вы хотите выбраться из Цюриха, я могу вам помочь. Без меня вам это не удастся. Один поворот руля, и мы врежемся

в тротуар. Мне нечего терять, герр Борн. Там, дальше, полицейские на каждом шагу. Не думаю, что вы жаждете встретиться с полицией.

— Обсудим, — солгал Джейсон. Главное — опередить соперника, опередить на долю секунды. Двое убийц в замкнутом пространстве, которое само по себе — ловушка. Ни одному из убийц нельзя доверять, оба знали это. Один воспользуется долей секунды, которую упустит другой. Профессионалы.

— Тормозите, — сказал Борн.

— Положите свой пистолет на сиденье рядом с моим.

Борн бросил пистолет. Он ударился о револьвер убийцы, лязг металла послужил доказательством.

Швейцарец убрал ногу с акселератора и перенес на тормоз. Медленно надавил, затем стал попеременно нажимать и отпускать, так, что огромный автомобиль задергался. Потом он начнет задерживать ногу дольше, Борн понимал его. Продуманная тактика, верный расчет — фактор жизни и смерти.

Стрелка спидометра метнулась влево: 30… 18… 9 километров в час. Они почти остановились, теперь все решит доля секунды: верный расчет — решающий фактор, на чаше весов — жизнь.

Борн схватил швейцарца за шею, стиснул горло и дернул вверх. Затем просунул вперед искалеченную левую руку и измазал кровью очки врага. Отпустил горло, протянул правую руку к сиденью. Схватил револьвер, оттолкнув руку убийцы; тот закричал, лишившись обзора, утратив оружие; Джейсон ударил его в грудь, прижал к дверце и, упираясь локтем левой руки в горло, окровавленными пальцами сжал руль. Взглянул сквозь стекло и свернул направо к груде мусора на тротуаре.

Автомобиль пропахал мусорный навал — сонное насекомое, вползающее в кучу отбросов, — по виду не скажешь, что внутри происходит сражение. Человек под ним рванулся, перекатился по сиденью. Джейсон нашаривал пальцем спусковой крючок. Нашел. Согнул руку и выстрелил.

Его несостоявшийся палач рухнул на сиденье с багровым пятном на лбу.

К машине сбегались люди, приняв произошедшее за опасную неосторожность. Джейсон отпихнул тело и перебрался за руль. Дал задний ход: седан неуклюже выбрался из свалки на улицу. Опустил стекло и крикнул спешащим на помощь:

— Извините! Все хорошо! Просто слегка перебрали!

Группа озабоченных граждан быстро рассосалась, некоторые укоризненно качали головами, другие поспешили к своим попутчикам. Борн глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь во всем теле. Нажал на газ; машина тронулась с места. Он попытался вообразить улицы Цюриха, но память отказала.

Он примерно представлял, где находится — находился, — и, что важнее, довольно четко соотносил набережную Гизан с рекой Лиммат. Быстро. Набережная Гизан!

Мари Сен-Жак убьют на набережной Гизан, чтобы бросить тело в реку. Есть только одно возможное место: устье реки Лиммат у Цюрихского озера, западный берег. Где-нибудь там, на пустой автостоянке или в безлюдном саду у воды, коренастый коротышка и выполнит приказ своего мертвого босса. Быть может, выстрел уже прогремел, нож уже вонзился

в тело жертвы. Так или иначе, Джейсон должен был убедиться. Кем бы он ни был, он не мог просто развернуться и уехать.

Профессионал в нем, однако, требовал свернуть в темный переулок. В машине было два трупа, обуза и риск, на который он не мог решиться. Драгоценные секунды, которые уйдут на то, чтобы от них избавиться, уберегут от серьезной опасности: уличный регулировщик заглянет в машину и увидит в ней смерть.

Тридцать две секунды, по его прикидке: меньше минуты потребовалось ему, чтобы вытащить своих несостоявшихся палачей из машины. Он оглянулся на них, подходя к дверце. Непотребно свалены возле грязной стены. В темноте.

Борн сел за руль и выехал на улицу. Быстро. Набережная Гизан!

Глава 9

Борн остановился на перекрестке — горел красный свет. Огни! В нескольких кварталах, на востоке, виднелись огни, изгибающиеся плавной дугой в черном ночном небе. Мост! Лиммат! Зажегся зеленый свет, и Борн повернул налево.

Он снова ехал по Банхофштрассе, до набережной Гизан оставалось несколько минут. Широкая улица огибала озеро, начинаясь у самой кромки воды. Через несколько мгновений слева показались очертания парка, летом наполненного гуляющими, теперь же темного, безлюдного. Борн миновал въезд для машин. Поперек белой мостовой протянулась металлическая цепь, закрепленная на двух каменных столбах. Он подъехал к другой цепи, запрещающей въезд. Но здесь что-то было иначе, что-то не так, что-то странное. Он остановил машину и вгляделся, протянул руку через сиденье и взял фонарик. Включил и направил луч на тяжелую цепь. В чем дело? Что не так?

Дело не в цепи. Дело в том, что под цепью. В белой мостовой, которую служащие содержали в образцовом порядке. На ней остались следы от шин, не вяжущиеся с окружающей чистотой. Летом они были бы незаметны, сейчас бросались в глаза. Словно грязь со Штепдекштрассе переместилась сюда.

Борн выключил фонарик и бросил его на сиденье. Боль в поврежденной левой кисти вдруг отдалась в плече и руке; ее нужно вытеснить из сознания; нужно остановить кровотечение. Он оторвал от рубашки лоскут и обернул кисть, затянув узел зубами и правой рукой. Сделал, что мог.

Борн вынул оружие — оружие его несостоявшегося убийцы — и проверил обойму: полная. Подождал, пока проедут две случайные машины, выключил фары, развернулся и припарковал свой автомобиль у металлической цепи. Вышел из машины, привычно проверил ногу, щадя ее, дохромал до ближайшего столба и вынул крюк из кольца, вделанного в камень. Опустил цепь на землю, стараясь производить как можно меньше шума, и вернулся к машине.

Сел за руль, мягко нажал на акселератор, затем отпустил. Он двигался по огромной неосвещенной стоянке, ставшей еще темнее, оттого что внезапно кончилась белая въездная дорога и началось поле черного асфальта. Вдали, ярдах в двухстах, угадывались очертания дамбы, сдерживающей не морскую стихию, а воды Лиммата, впадающего в Цюрихское озеро. Еще дальше величаво колыхались огни катеров. За ними — огни старого города, размытый свет прожекторов на затемненном пирсе. Глаза Борна вобрали все, этот вид был словно театральный задник, он вглядывался в смутную картину на, переднем плане.