Тайна масонской ложи
Шрифт:
День еще только начался, и, поторопившись, они могли прибыть в столицу задолго до наступления темноты, имея при себе более пяти тысяч дукатов, хорошую одежду, лошадей и карету, на которой впоследствии планировали отправиться на север.
А тем временем Амалия сопровождала Беатрис, направлявшуюся на Пласа Майор — главную площадь города, — чтобы купить там себе шляпу в одном из самых престижных магазинов.
Даже не подозревая о том, что задумал ее отец, Амалия шла рядом со своей хозяйкой, внимательно разглядывая многочисленные прилавки, потому что ее тоже очень интересовало все то, что на них было разложено.
Они зашли в один из книжных магазинов. Вид многочисленных толстенных фолиантов, расставленных здесь по группам в зависимости от тематики, напомнил Амалии о событии, которое произошло этим утром.
А утром Беатрис показала ей ту таинственную книгу, о которой она раньше неоднократно упоминала и название которой показалось Амалии еще более странным, чем ее содержание. Эта книга представляла собой объемный трактат на латинском языке, описывающий жизнь и чудесные деяния всех святых и называвшийся «Мартиролог». Стараясь не показаться своей хозяйке неучтивой, Амалия сделала вид, что этот фолиант вызывает у нее интерес, и даже попыталась понять, какое значение в жизни Беатрис могут иметь эти испещренные буквами и рисунками странички, хотя поначалу содержание этой книги показалась Амалии необычайно скучным.
Беатрис без устали и с заразительным энтузиазмом рассказывала своей служанке то об одном, то о другом персонаже, описанном в книге, раскрывая самые любопытные особенности каждого из них и сообщая о самых удивительных подробностях их жизни, а также то и дело интересуясь мнением Амалии.
Поначалу до Амалии лишь с трудом доходило то, о чем ей говорила Беатрис, причем не только потому, что это была чуждая для нее религия (чуждой для нее здесь было многое, хотя она искренне пыталась во всем разобраться), а прежде всего потому, что она не понимала, какие мотивы движут ее хозяйкой. Она чувствовала, что все эти рассказы — не более чем дымовая завеса, которую Беатрис использует лишь для того, чтобы пока не затрагивать более значительные для нее вопросы. Поэтому Амалия попыталась направить разговор в другое русло и прежде всего сконцентрировала свое внимание на жизни святой Юстины. Амалия заметила, что жизнеописание этой святой имеет для ее хозяйки огромное значение и что все прошлое Беатрис так или иначе связано с образом этой женщины-мученицы. Она знала, что мать ее хозяйки тоже звали Юстиной, а еще ей припомнилась картина, которую тайно рисовала Беатрис. На этой картине была изображена сцена из ее собственной жизни, необычайно похожая на эпизод из жизни святой Юстины, описанный в этой книге.
Ее хозяйка старательно прятала эту еще не законченную картину, словно она была самым важным из всех ее секретов. Никто даже и не подозревал о существовании этой картины. Беатрис не показывала ее и Амалии, однако та, не сумев сдержать свое любопытство, однажды все-таки рискнула взглянуть на эту картину из-за спины рисовавшей Беатрис и поняла, что хозяйка пытается изобразить на холсте мученическую смерть святой Юстины.
Амалии захотелось узнать об этой мученице как можно больше. Она стала засыпать Беатрис вопросами, и та ей отвечала, но при этом говорила намеками, которые все же позволяли Амалии догадываться о смысле ее ответа самой. Беатрис рассказывала служанке о возвышенном смысле самопожертвования, о красоте страдания. Она указывала на кинжал, вонзенный в грудь святой, и рассказывала, как она понимает эту смерть и в чем заключается смысл насилия над самою собой.
Амалия чувствовала, что она не в состоянии постичь многие из понятий, о которых говорила Беатрис, потому что они были весьма далеки от ее собственного мировоззрения. Когда она призналась в этом своей хозяйке, та не стала на нее сердиться — как раз наоборот, она призвала ее разобраться во всем этом постепенно, без спешки, и попытаться самой открыть для себя удивительную дорогу в иной духовный мир.
— Беатрис…
Раздавшийся знакомый голос заставил Беатрис обернуться — чтобы посмотреть, кто же это ее зовет.
— Донья Тереса… Какой приятный сюрприз!
Герцогиня де Аркос — это она была посаженой матерью на свадьбе Беатрис — подошла и поцеловала молодую вдову герцога де Льянеса.
— Я увидела вас с противоположного тротуара. Вы так увлеченно что-то разглядывали в этом магазине, что я не удержалась и подошла полюбопытствовать, что же могло привлечь ваше внимание.
Герцогиня окинула взглядом магазин, и на ее лице появилось выражение разочарования: здесь были одни только книги.
— По правде говоря, мы идем на Пласа Майор, чтобы забрать там свой заказ, однако я, должна признаться, интересуюсь литературой, а потому зашла на несколько минуток в этот магазин.
— Если не возражаете, я пойду вместе с вами на Пласа Майор. — Герцогиня взяла Беатрис под руку, и они пошли вдоль по улице. Вслед за ними — тоже под руку — последовали их служанки. — Мне показалось, что ваша служанка — наполовину цыганка, — сказала герцогиня, понизив голос. — С такими людьми надо быть осторожнее. Им нельзя доверять.
— У меня нет оснований для этого. Моя служанка — замечательная женщина и прекраснейшая работница.
— Рада это слышать, но вы все же не спускайте с нее глаз. Цыгане испокон веков только тем и занимаются, что обманывают других людей.
— Амалия совсем не такая. Она кроткая, искренняя, любезная. Я доверяю ей так, как будто бы знала ее всю свою жизнь.
Герцогиня с тревогой посмотрела на Беатрис: ее обеспокоило родство душ, которое, похоже, возникло между этой молодой женщиной и ее служанкой. С точки зрения герцогини, такие близкие отношения были нежелательны в отношениях между хозяйкой и ее прислужницей, а тем более если эта прислужница была цыганкой.
— Я, видимо, еще не рассказывала вам о том ужасном происшествии, которое со мной приключилось!
— И что же с вами приключилось? — поинтересовалась Беатрис.
Герцогиня де Аркос ускорила шаг, чтобы оторваться от идущих вслед за ними служанок.
— Получилось так, что я, сама того не ведая, наняла на работу в свою конюшню двоих мужчин, подозреваемых в организации взрывов, которые произошли во время бала во дворце герцога де Уэскара…
Услышав об этом, Беатрис невольно вздрогнула: перед ее мысленным взором мелькнуло лицо погибшего Браулио.
— И кто они такие? — спросила Беатрис, не будучи, однако, уверенной, действительно ли ей интересно узнать эти подробности или же ей их лучше не знать.
— Насколько мне известно, эти взрывы — дело рук двоих цыган… — Герцогиня зашептала Беатрис на ухо: — Еще одно подтверждение того, что этим людям нельзя доверять!
— Но, донья Тереса, откуда вы об этом узнали?
— Из совершенно случайного разговора с алькальдом Тревелесом, около недели назад. Я спросила алькальда, как проходит его расследование, и он мне рассказал, что разыскивает двоих цыган по имени Тимбрио и Силерио, а именно их я волею случая и наняла на работу.