Тайна мастера
Шрифт:
Без всякого вступления и обмена любезностями в подобных обстоятельствах Генрих вдруг услышал голос соседа:
— И все-таки, Штайнер, почему вы сожгли секретные документы, которые вовсе вам не принадлежали?
— Я просто испугался, господин группенфюрер. Когда я их увидел у себя в квартире, я понял, что именно таким легким путем меня решили подставить, учитывая мою биографию. Доказать свою невиновность я бы не смог в силу тех же самых причин. А в тюрьму мне больше не хочется. Я хочу честно работать и приносить пользу своей новой родине — Германии. Поверьте, господин Гейдрих, все именно так и обстоит, и не надо
— Хорошо, Штайнер, я допускаю такой вариант, но вам еще предстоит это доказать. Я жду вас завтра в полдень у себя, а сейчас я хочу отдохнуть в кругу друзей и вам советую расслабиться.
Берлин был прекрасным городом. Генрих Штайнер ехал по улице в центральной ее части в своем служебном автомобиле, любуясь архитектурой городских зданий, и вскоре забыл все свои заботы. Он свернул на Курфюрстендамм к Тиргартену и остановился выпить кофе в ресторане Кранцлера на улице Ундер ден Линден. Расположившись за столом в неприметном месте, Генрих перебирал в уме все возможные варианты борьбы, в которую он уже вступил. Бремя доказывания своей невиновности было для него абсолютно не приемлемо.
«Пускай Гейдрих со своими молодчиками доказывает обратное», — размышлял Штайнер.
Ровно в полдень Генрих Штайнер явился к руководителю имперской безопасности. Прежде всего ему бросилась в глаза его наигранная непринужденность. Он будто бы продолжал работать. Когда же ощутил на себе пристальное внимание, Гейдрих нервно передернул плечами и отодвинул бумаги в сторону.
— У вас нет спешных дел? — спросил он.
— Нет, — ответил Штайнер.
— В таком случае я приглашаю вас на поединок воздушного боя на истребителе.
Штайнер вскинул брови от удивления.
— Да, Генрих, полеты на истребителе — это моя слабость. Я тоже пилот. Ваш приятель Ничке мне часто дает уроки пилотирования. От него я слышал, что вы талантливый летчик. Мне хотелось бы в воздухе посмотреть на ваше мастерство. Ну как, вы согласны? — спросил Гейдрих.
— Разумеется, почту за честь, но меня кое-что смущает.
— Выражайтесь ясней, Генрих.
— У нас с вами разные весовые категории — это первое, второе — мне не нравится быть на крючке, это будет сковывать меня в полете.
— Забудьте все то, что существует на земле. На тех, кто в воздухе, эти категории не распространяются.
— В таком случае я готов.
— Но имейте в виду, Штайнер: в воздухе вас ждет сюрприз.
«Сюрпризами я, действительно, уже сыт по горло», — подумал Генрих.
Спустя полчаса они прибыли на аэродром. Два новых истребителя дожидались своих пилотов. Возле самолетов их встретил Адольф Ничке, он успел шепнуть Штайнеру:
— Имей в виду, Генрих: в его истребителе боекомплект полный, а в твоем — холостые патроны.
Генрих вдруг понял всю опасность этой воздушной дуэли, которую придумал Гейдрих. Вот она, настоящая ловушка, которая вскоре должна захлопнуться, и его обуяла дикая злость к нему.
Вначале вылетел Штайнер, он набрал высоту и полетел в сторону солнца. По условиям поединка он первым должен был напасть на Гейдриха. Атака со стороны солнца давала ему преимущество. Прошло несколько минут, и он увидел истребитель Гейдриха, который летел параллельным курсом. Штайнер сделал боевой разворот и повел истребитель в атаку. В прицел попал истребитель противника,
«Остается последнее — идти на таран», — подумал Штайнер.
Началась воздушная карусель. Гейдрих понял замысел Штайнера и не давал ему зайти себе в хвост. Попытки Штайнера срубить пропеллером киль противника не увенчались успехом. Истребители свечой поднимались в небо, оттуда пикировали вниз, и казалось, что они вот вот врежутся в аэродромные постройки, но буквально над крышами зданий они снова крутыми виражами уходили в небо и там продолжали свое противоборство. С очередной попытки Штайнеру удалось зацепить пропеллером крыло противника. Самолет Гейдриха неожиданно сделал переворот и полетел вниз. В последний момент пилот успел покинуть истребитель и удачно приземлился с парашютом. Штайнер видел, как на землю упал самолет Гейдриха и загорелся. В то же самое время его двигатель забарахлил, он стал работать с перебоями и вскоре заглох, однако Штайнер сумел спланировать и посадил свой истребитель на аэродромное поле.
«Сейчас будут неприятности», — подумал он.
Штайнер вылез из кабины и направился к зданию, там его дожидался Адольф Ничке, который заметил:
— Не ожидал я от тебя такой решительности.
— Ты же сам меня предупреждал, что патроны холостые. Что мне оставалось делать? В безвыходной ситуации только таран дает возможность обуздать своего коварного противника. С моей стороны это было не нападение, а элементарная защита от нападения. Да, вот только жаль, самолеты пострадали.
— Самолеты — это полбеды, как бы ты теперь не пострадал. Такие обиды группенфюрер Гейдрих никому не прощает. Берегись, Генрих.
Теперь Штайнеру по-настоящему стало не по себе. Генрих понял, что он висит на волоске. Спустя минуту к ним подъехал черный «Опель-Олимпия», приоткрылась дверца, и Штайнер услышал знакомый высокий голос:
— Садитесь, Генрих, я вас подвезу.
Штайнер сел, и автомобиль поехал. Тотчас же Гейдрих продолжил:
— Штайнер, я освобождаю вас от каких-либо притязаний с моей стороны, однако признаюсь: я не привык быть побежденным. Если вы не возражаете, следующий бой состоится завтра.
— Как вам будет угодно, господин группенфюрер. Все-таки, я думаю, вы задались целью со мной покончить. Чем же я вам так не угодил?
— Довольно, Генрих, вы слишком все преувеличиваете. Сегодня, кажется, вы сами меня чуть не прикончили. И хватит об этом, я слишком устал. У вас нет спешных дел? — произнес он.
— Нет, — ответил Штайнер.
— Найдется время пообедать со мной? — последовал вопрос, который прозвучал в тоне приказа.
Штайнер промолчал и лишь кивнул. Автомобиль тем временем остановился возле ресторана «Эдем». Во время обеда царило молчание. Гейдрих увлеченно ел, не обращая внимания на соседа. Напротив, у Штайнера пропал аппетит, и он, равнодушно созерцая блюдо, медленно пережевывал пищу. Наконец, закончив с обедом, Гейдрих без предисловий спросил: