Тайна моего двойника
Шрифт:
Джонатан со Светланой смотрели на меня, открыв рты. Первым закрыл Джонатан.
— …Тогда… Едем?
— Едем! — откликнулась Светлана.
— Едем! — вскочила я.
— Но при одном условии: мы встанем поотдаль и вы из машины не выходите. Подзовешь кого-нибудь, объяснишь про канал, и мы уезжаем обратно. Пообещайте мне.
— Обещаем! — дружно закричали мы.
— Возьмите фонарик! — распорядился Джонатан.
— Зачем? — спросила я, но поздно.
Он уже выскочил, чтобы разогреть машину.
ГЛАВА 4.
Когда мы с Игорем ехали к Василию Константиновичу на дачу в первый раз, я выполняла роль лоцмана: смотрела на план, который он для нас составил, и говорила Игорю, куда повернуть. Именно этот опыт и выручил меня сейчас: даже в ночной черно-белой графике заснеженных полей и непроглядного массива лесов, я узнавала местность и указывала нужные повороты.
Дачный поселок, раскинувшийся на высоком берегу Клязьмы, был, на первый взгляд, спокоен и безмолвен. Горело несколько фонарей, светилось несколько окон — одиннадцать вечера не такое уж и позднее время. Мы остановились в центре поселка, заглушив мотор и, погасив фары «Нисана», прислушались.
Стояла тишина. Даже собаки спали в этом поселке. В конце улицы, домах в пяти от нас по левой стороне, виднелся особняк Василия Константиновича. В верхних этажах света не было, нижние окна не были видны из-за соседних домов.
Где же милицейские машины? Где же отряд спецназа? Где мигалки-сигналки? Они еще не приехали или уже уехали? Кому и как тогда я буду сообщать о подземном выходе к реке?
Посовещавшись с моими братьями по оружию — то есть со Светланой и Джонатаном, — я выскользнула тихо из «Нисана» и осторожно двинулась по улице. Вот уже и решетка сада стала видна, вот и нижние окна открылись…
В «каминной» горел неяркий свет, слабо падавший на заснеженные клумбы — летом у Василия Константиновича на участке трудились научные работники Ботанического сада, умело и искусно выращивавшие диковинные сорта цветов.
Значит, он дома. Милиция, видать, еще не подоспела. Что ж, есть смысл мне вернуться в машину и ждать их приезда.
Я развернулась, чтобы идти обратно.
И тут же вернулась назад: что-то попало в поле моего зрения, что-то такое, что выпадало из белого и черного цвета. Припав к решетке ограды, я разглядела троих людей в белых плащах, которые были чуть серее, чем снег. Они лежали на снегу, метрах в десяти от окон.
Они уже здесь! Операция уже началась! Но как же мне их позвать? Или не их, а кого-то другого, кто руководит захватом дачи? Я же должна предупредить, что там есть еще один выход! Но где он, этот другой-ответственный? Где его найти? Перед воротами? Нет! Иначе бы Джек уже подал голос… Так что же делать, бог мой, что же предпринять?
Я топталась на углу ограды, махала руками, подпрыгивала, пытаясь привлечь к себе внимание размытых силуэтов, слившихся со снегом. Я боялась произнести хоть слово, чтобы не разбудить овчарку Джека. Я уже было собралась лезть через решетку…
Как вдруг раздался легкий хлопок. Фигуры отсоединились от снега — я увидела еще несколько других, сбоку, — и бросились к окнам и двери, выходящим в сад. Что делалось со стороны главного входа, мне не было видно, но там, наверное, происходило примерно то же самое.
Я решила бежать к воротам, туда, откуда донесся легкий командный хлопок.
И в этот момент морозный воздух взорвался остервенелым собачьим лаем, на который немедленно отозвались другие собаки, и несколько секунд спустя поселок захлебывался в собачьем гавканье, тявканье, вое и лае.
Я пришла в полную панику. Я уже не знала, куда бежать, что делать, где собака, где люди. Мне сделалось страшно, я раздиралась между желанием сбежать обратно, в теплую и безопасную машину и чувством долга, который требовал, чтобы я сообщила стратегически важную информацию. Взяв себя в руки, я снова направилась бегом в сторону ворот, думая совсем не к месту, что сними меня кто в кино в этот момент, я выглядела бы более чем комично, со всеми этими подпрыгиваниями, приседаниями, кручением на месте и бестолковым бегом в разные стороны.
И вдруг собачий лай и вой перекрыл грохот выстрела. Загремели взламываемые двери, захлопали соседские двери и ставни. Больше у меня времени не было. Развернувшись обратно прыжком, я помчалась к машине.
Ворвалась, запыхавшись, плюхнулась на сиденье, и произнесла, едва переводя дух:
— Мы опоздали. Поехали к реке. Сами перекроем выход.
Джонатан врубил мотор, сделал задний ход, выехал с улицы и стал объезжать дома, чтобы приблизиться к реке.
Я говорила скороговоркой: «Река замерзла, так что выйти они могут только пешком. Проехать там нельзя, берег крутой. Все, что мы можем сделать, это выбраться по берегу на уровень его дачи и спуститься пешком на лед, к выходу из его подземного канала.»
— Ты останешься в машине, — сообщил Джонатан через плечо. — Выйду я один.
— Нет, Джонатан, — сказала Светлана, — ты ведь даже не сможешь его узнать! А вдруг оттуда кто-то другой появится?
— Тогда возьму и другого, — спокойно ответил он. — Какая разница? В такой ситуации берут всех.
Как вам нравится это «берут всех»? Произнесенное небрежным тоном профессионала? И кто же это будет «всех» брать? Джонатан ? В одиночку?
То ли он себя переоценивает, то ли я еще далеко не все о нем знаю… «Бюро частных расследований»… Наверное, чтобы открыть такое бюро, надо как раз уметь «брать»? Он забыл упомянуть, отвечая на вопросы Светланы, что он еще прошел и школу карате, школу бокса, школу восточный философий и еще, может, много чего, о чем я не знаю и не догадываюсь? Он полон загадок, этот красавчик-англичанин…
И вдруг я подумала, что никогда нам не быть с ним вместе. Слишком он непостижим для меня, слишком неожидан, слишком сложен.
Мне не по зубам.
Как только мы заглушили мотор, мы услышали, что в доме идет самая настоящая перестрелка.
— Что там происходит, хотела бы я знать, — процедила Светлана.
— Я не понимаю… Впечатление такое, что там идут бои… Кого с кем?
— У Васьки должна быть охрана, — снова сквозь зубы выговорила Зазорина.
— Охрана — да, но не армия же!