Тайна Муромской чащи
Шрифт:
После услышанного волосы на голове Уморушки поднялись дыбом, и венок шлепнулся на землю. Резко нагнувшись за ним, Уморушка обломила нечаянно сухую ветку. Ветка бабахнула, как из ружья.
– Кто тут? – испуганно спросили лесорубы, вскочив с пенька.
– Я, – ответила Уморушка и вышла на опушку.
Маришка и Митя (это были, конечно, они) кинулись к незнакомой девочке со всех ног. Но когда до нее оставалось добежать всего несколько метров, девочка вдруг исчезла.
Маришка и Митя встали как вкопанные.
– Ну что же вы? – раздалось внезапно чуть в стороне от них.
Маришка и Митя как
– Что же вы? – повторила она, негодуя.
«Лесорубы» двинулись к ней. Десять шагов оставалось дойти до девочки, девять, восемь, семь…
– Я здесь! – раздалось за спинами Маришки и Мити. Они обернулись и увидели ЭТУ девочку. Повернулись к малиннику – девчонки не было!
– Какие вы неповоротливые! – рассердилась странная незнакомка. – А ну, догоняйте! – И она снова исчезла.
– Давай не будем догонять? – шепотом спросил Митя Маришку. – Я тут разных типчиков повидал…
Но ответить Маришка не успела.
– Ага, испугались! – раздалось из-за кустов малины.
Маришка побелела от горькой обиды и ринулась прямиком через кусты. Митя припустилась за ней, пытаясь руками прикрыться от хлещущих по нему колючих хлыстов.
– Я тут! – раздавался временами девчачий голосок. – Туточки я! Голосок перемещался все глубже и глубже в лес, но Маришка и Митя уже этого не замечали.
– Кто тебя боится! – кричала время от времени в ответ Маришка. – Никто тебя не боится!
– Связываться с девчонкой не хочется, а то бы я тебе показал! – поддержал Маришку Митя. Он очень устал, от жары, бега, от мелькания деревьев перед глазами ему на мгновение показалось, что предметы стали раздваиваться. Митя вдруг увидел, как из-за огромного дуба выглянули две одинаковые маленькие девочки с ромашковыми венками на головах и дружно пропищали: – «А ну, покажи, трус несчастный! А ну, покажи!» После чего девчонки исчезли, будто растаяли в воздухе.
Маришка, у которой тоже стало двоиться в глазах, не снижая скорости, пропыхтела на бегу:
– Ничего… Вас двое и нас двое… Посмотрим еще… Кто кому… Косички… Потреплет!..
Так они пробежали еще метров двести. Наконец Митя не выдержал и взмолился:
– Все! Не могу больше бежать!
И он упал на траву, как подкошенный. Плюхнулась возле него и Маришка.
– Ладно, – сказала она, тяжело пыхтя и отдуваясь, – мы их и так здорово погоняли…
– Вроде бы даже совсем прогнали, – подал свой голос и Митя, – что-то больше не видать и не слыхать их.
И, действительно, Уморушки не было теперь видно и слышно. Заманив «лесорубов» в глубинные дебри Муромской Чащи, она с ужасом спохватилась: «Заблудить-то я их заблудила… А как сама теперь отсюда выберусь?» Обратной дороги она не знала. Может быть, ее и не было вовсе? Уморушка опустилась на траву и тихо заплакала. Ей было всего пять лет, она не ходила еще в школу, и плакать ей пока чуть-чуть разрешалось.
Глава двадцать девятая
Где только не искал потерявшихся ребят бедный Иван Иванович! Он искал их в лесу, на полянках, в чистом поле, за горизонтом. Наконец он добрался до огромного болота. Кого только не было в
«Они ведь совсем не знают фольклора! – подумал он и чуть было не заплакал. – Из-за этого они могут пропасть в волшебной Муромской Чаще!»
Он рванулся, но болото цепко держало его, желая, видимо, пополнить свою коллекцию. Змеи подплывали к нему, обнюхивали со всех сторон и отплывали прочь, почему-то не кусая. Пиявки тоже ни разу не вцепились в его погруженное почти наполовину тело.
«Странно, – подумал Иван Иванович, – очень странно… Чего они ждут? Когда я совсем утону?» Он снова рванулся что было силы и еще на два сантиметра погрузился в болото.
«Лучше не дергаться… – грустно пролетела мысль. И тут же исчезла: – А чего ждать? Точнее, кого?»
Иван Иванович попытался повернуть голову, словно желая увидеть, нет ли хоть где-нибудь человеческой души, зная прекрасно, что кроме него никого нет в этом проклятом месте. Сначала он посмотрел через правое плечо и ничего не увидел кроме бескрайней болотной равнины. Тогда он посмотрел через левое плечо и увидел рядом с собой, а точнее, за собой… Кикимору.
– Здравствуйте… – сказал он, вздрогнув от неожиданности.
– Здравствуй, коли не шутишь, – ответила Кикимора. – Да ты не шебуршись, – добавила она ласково, увидев, что Иван Иванович пытается к ней повернуться, но вместо этого только сильнее уходит в жидкую бездну, – я сама к тебе подойду.
С этими словами Кикимора не спеша прошлепала по ряске и стала как раз напротив Ивана Ивановича.
– Ну, мил друг, отвечай: зачем пожаловал в мою вотчину?
– Простите, с кем имею честь разговаривать? – ответил вопросом на вопрос Иван Иванович. И тут же поспешно отрекомендовался: – Иван Иванович Гвоздиков, педагог.
– Педагог? Из фокусников, что ли? – удивилась Кикимора, услышав незнакомое слово, и присела на корточки, чтобы получше разглядеть утопающего.
– Нет, не фокусник, – поспешил разочаровать любопытную старушку Иван Иванович. – Я – учитель, детишек в школе учу, – и он зачем-то добавил: – Языку и литературе.
– А-а!.. – радостно пропела Кикимора, и на лице ее расцвела улыбка. – И я малых детушек уму-разуму учу! Дело хорошее.
– Очень приятно, коллега, – сказал Иван Иванович и вдруг резко задергал рукой, пытаясь вытащить ее из-под болотной ряски на волю. – Извините, – стеснительно улыбнулся он при этом Кикиморе, – но меня, кажется, кто-то держит…