Тайна музейного экспоната
Шрифт:
— Погодите, — сказал Витька. — Андрей — это тот, у кого нос разбит, или тот, у кого фингал под глазом?
— Тот, у кого фингал под глазом, — сообщил Мишка.
— Так в чем же дело? — спросил Витька. — Он не пойдет на концерт, потому что стесняется фингала, вот и все!
— Ты гений, Витенька! — Груня захлопала в ладоши. — Теперь надо придумать, как поговорить с Андреем, чтобы все это ему объяснить.
— Боюсь, тут без помощи Сашка не обойдешься, — пробормотал Мишка. — Эх, как бы ему дать знать, что он должен потолковать с Андреем отдельно!
—
Мишку так и подмывало поведать, что в этом приказе произошли изменения, но он сдержался и опять промолчал.
— Хорошо, предоставьте это мне, — сказал он. — Я ведь уже общался с Андреем, значит, он не удивится, увидев, что я подаю ему знаки — мол, хочу поговорить. А вот если у меня не получится, тогда и будем думать, что делать. Но, честное слово, я — самый надежный вариант.
— Пожалуй, да, — согласилась Груня. — Далее, когда вы уходите на концерт, я отправляюсь рисовать в последнее купе и сообщаю Любови Александровне, можно ей отправляться на встречу с Андреем или нет. Но я должна сообщить, что все в порядке. Это — дело нашей чести!
— Сообщишь, — убежденно сказал Мишка. — Ну, что, я опять пошел — вылавливать Андрея. Ведь времени на самом-то деле остается не очень много.
— Давай, ни пуха ни пера! — пожелали ему друзья.
— Будем надеяться, у него все получится, — сказала Груня, когда Мишка вышел. — А если не получится…
— То я бы предложила обратиться за помощью к Игорю и Алексею, — подала голос Поля. — Они очень здорово умеют найти подход к любым людям, и вообще они настолько хорошие друзья, что им не страшно довериться…
А у Мишки все сложилось даже лучше, чем он ожидал. Андрей стоял в коридоре и, опершись на поручень, глазел на зимнюю ночь. На его лице явственно читались мучительная тревога и нетерпение. У него хватило смекалки встать перед самой дверью второго купе, между первым и третьим, так что его не было видно ни из первого, ни из третьего — а второе принадлежало Сашку, который сейчас сидел с его братом. Впрочем, дверь третьего купе и так была плотно закрыта и из-за нее доносились мощный храп начальника-«индюка» и тоненький посвист его секретаря.
— Ну, что? — тихо спросил он Мишку, когда мальчик облокотился на поручень рядом с ним и тоже уставился в окно.
— Все замечательно! — шепотом сообщил Мишка. — От букета — полный восторг. Пусть ваш брат идет на концерт, а вы не пойдете, сославшись на то, что вам неудобно появляться на концерте с фингалом. Когда вагон практически опустеет, она с вами встретится.
— А с Любой-то мне будет удобно встречаться, с фингалом? — нервно спросил Андрей, ощупывая свой глаз.
— По-моему, вполне, — твердо сказал Мишка. — Ведь, в конце концов, вы получили фингал из-за нее.
— В общем, да, — подумав, согласился Андрей. — Ведь этот несчастный призовой доллар был только последней каплей… — И, еще помолчав, тихо добавил: — Брат боится, что у нас сыгранность пропадет, если я, женившись, начну
Этот парень не понравился Мишке при первом появлении, тогда он показался просто надутым и мрачным «лбом». Но после этих слов Мишка проникся к нему симпатией. Одно то, что он вел себя как большой ребенок — точнее, как впервые влюбленный мальчишка, — показывало, насколько он по складу характера добродушен. А уж подраться из-за девчонки и Мишка бы мог — если б, конечно, втрескался, чего с ним пока не случалось.
— Ладно, — сказал наконец Андрей. — Попробую остаться. Наверно, Серега будет только доволен, что он один букет вручать будет, а не мы вместе. Примет это как признание моей неправоты. Но мне-то на это наплевать по большому счету, да?
— Совершенно наплевать! — подтвердил Мишка, сказав то, что желал услышать Андрей.
— Ну и славно! — Андрей кивнул своим мыслям и вернулся в купе. Мишка, продвинувшись по коридору, увидел, как он присоединяется к своему брату и Сашку, который так до сих пор и сидел со спортсменами. Мишка стал раздумывать, как привлечь внимание Сашка и под каким предлогом поговорить с ним наедине, и тут его окликнул проводник, вышедший к титану:
— Чего маячишь? Чаю, что ли, хочешь?
— Да нет, — ответил Мишка. — Так, в окно смотрю.
Из четвертого купе — купе Самсонова — донесся взрыв смеха. Насколько Мишка мог разобрать, смеялись двое. По тембру голосов он определил, что человек, находящийся сейчас с Самсоновым, — это Игорь. Выходит, он добрался-таки до Самсонова со своей «учетной» бутылкой коньяка, пока ребята совещались в «мальчишечьем» купе. А Алексей, наверно, довольный, что опять может спокойно изучать книгу шахматных дебютов или посапывать, опустив раскрытую книгу себе на грудь.
— Гуляют, похоже, — кивнул проводник на закрытую дверь четвертого купе. — Ну, это понятно. Знаменитый артист — он и в Африке артист. Так?
— Так, — согласился Мишка.
— А эти, я гляжу, тебя за цветами гоняли, — продолжал словоохотливый проводник. — И один из них даже догнал тебя, дополнительные наставления давал. Важные небось?
— Ну, для него важные, — сказал Мишка. — Просил кое-что передать…
— И сейчас ждал тебя, узнать, передал ты или нет?
— Угу, — мальчик кивнул. До чего эти проводники любят интересоваться жизнью пассажиров! Впрочем, их тоже понять можно… — Я ж все передал, все нормально, так что он успокоился…
— И что такое ты должен был передать? — спросил проводник.
— Это тайна, — ответил Мишка. — Причем не моя.
Ему было приятно показать проводнику, что на него, Мишку, полагаются и доверяют важные тайны, так что он не какой-нибудь там.
— Ну, раз не твоя, тогда молчу, — сразу отозвался проводник. — Извини, если что не то спросил. Сам понимаешь, когда вот так путешествуешь изо дня в день, то жизнь пассажиров всегда интересна… А сейчас чего тут торчишь? Награды за тайное поручение ждешь?