Тайна объекта «С-22»
Шрифт:
— Что, не выдержит? — Усенко подумал. — Ладно, проверим…
Капитан опустился на сидень, и грузовик тихо, словно крадучись, покатил дальше. К реке подъехали через полчаса. Мост серой полосой висел над парившей по ночному времени водой. Тишина показалась Усенко подозрительной, и он, едва Ицек спрыгнул, коротко бросил:
— Пойдем вместе посмотрим… — и тоже вылез из кабины.
Их шаги гулко отдались по настилу. Где-то на середине капитан остановился, постучал ногами по доскам и приказал Ицеку:
— Сбегай, глянь, как там выезд…
Ицек с готовностью перебежал мост, но едва он выскочил за поворот дороги, как на него из кустов, густо разросшихся по всему берегу, бросились двое. Один всей тяжестью придавил пленника к пню, а второй зло прошипел в ухо:
— Ти, жидюга, мовчи, а то враз кончим!
Вместо этого Ицек, рванувшись изо всех сил, отчаянно заорал:
— Тикайте, товаришу капитан!
По пню что-то чвакнуло, и прежде чем Ицека сумели ткнуть лицом в землю, он успел увидеть рвущееся пламя автоматной очереди…
На этот раз война зацепила краем и Меланьчины хутора. Разрывы вывернули деревья в школьном саду, перепахали дорогу и вышибли церковные ворота. Петро Меланюк, только что подъехавший к сельсовету, остановил свою пароконную бричку у школьной ограды и, глядя на весь этот разор, принялся зло постукивать кнутовищем по сапогам.
Ничего хорошего от своей поездки сюда Меланюк не ждал. Ему было известно все, что происходило кругом, и лишь страстное желание сделать хоть что-нибудь заставило его помчаться сюда, в Загайчики.
Улица села была пустынной, и напрасно Петро сердито смотрел то в одну, то в другую сторону. Неожиданно где-то за церковью послышался пьяный гогот, и на дорогу вывалилась шумная вооруженная ватага. Впереди важно шествовал Степан Деранюк и развлекался, по-ребячьи щелкая откидной крышкой, украшавшей дуло его карабина.
Эта дурацкая забава так взбесила Меланюка, что едва Деранюк с компанией подошел ближе, Петро не выдержал и сорвался в крик:
— Ты шо соби дозволяешь, сучий сыну, га?.. Я до нього у справи, а вин пьянюга по селу вештаеться та крисом грае! Зараз як врижу по потылыци!
Меланюк и в самом деле замахнулся кнутом, да так, что испуганый Деранюк шарахнулся в сторону.
— Да ты що, Петре, здурив? Мы вже все выконалы!
— То доповідай як слид!.. — Петро опустил кнут.
— Виконую слушно! — гаркнул Деранюк и доложил: — Друже Петро, Бильшовизию в сели ликвидовано! Тильки Мефодька, сучий сыну, втик. Як Советы тикали, з ними поихав, на трактори…
Петро вздрогнул и опустил глаза. Слова Деранюка означали именно то, чего он больше всего боялся. Дядьки Свирида нет в живых…
А Деранюк как ни в чем не бывало «докладал» дальше:
— И останне, мы ж Ицку-комсомолиста злапалы, того самого…
— Як то? — машинально переспросил Петро.
— Наши ж хлопци вночи биля мосту чатувалы, на випадок якщо втече хтось… А з того боку як ценжарувка подъехала, двое пошли моста перевиряты… От ми одного, Ицека того, и злапали! А вин до того другого як заверещить: «Товаришу капитан!.. Товаришу капитан!»
— И що? Того капитана теж взяли? — насторожился Петро.
— Ни, не взяли… — Деранюк сокрушенно «почухал потылыцю». — Тут я тоби, Петро, видверто скажу. Як той клятий совит почав з «еркаема» садити, то уси мы у грязюку носом позарывались… От воны и поехали соби тильки мотор заваркотив…
— Эх вы! — Петро плюнул под ноги. — Гнатысь треба було!
— Воно й добре що не гналися… — неожиданно твердо возразил Деранюк. — Мы до Пидгайчикив заходили. Там бачилы, що у тий ценжарувци повно солдатив ехало. Зато Ицек тепер у льоси сидит. Мы его одразу хотилы кончиты, а потим решил, хай сначала розкаже усе…
Петро внимательно посмотрел на Деранюка и кивнул:
— Гут, молодець! Так й треба. Пишлы, подывимось…
Петро спрыгнул с брички и зашагал к сельсовету. Остальные молча потянулись следом и только Деранюк никак не умолкал:
— Я чув у Львови нашу украинську владу проголошено, то правда?
— Може, й так, але нимци официйной обьяви ще не давали…
— А що нам нимци, у нас, Петре, буде свое файне життя! Вильна Украина без москалив, жидив та полякив!
Под Деранюково «базікання» Петро свернул за угол и остановился возле дверей погреба, запертых на амбарный замок. Тотчас сбоку услужливо подали ключ, и Деранюк сам отодвинул засов.
— Прошу, тут клятый комсомолист сидит!
С тех пор как хату солтыса отдали под сельсовет, погребом никто не пользовался, и оттуда несло гнилью, вонью и тухлым огуречным рассолом. Петро сунулся было к открытой двери, но нюхнув спертый воздух, закрутил головой.
— Не полезу. Тягнить жида сюди!
Через минуту Ицека вытащили из погреба и кинули на траву. Комсомольца держали связанным, и сейчас руки его, стянутые веревкой, посинели, а сам он весь был в грязи и кровоподтеках. Меланюк придал лицу зверское выражение и ткнул Ицека сапогом.
— Що, доскакався, зараза? — Петро повернулся к Деранюку. — Слухай, Степане, зроби ласку, віддай жида мені, бо ж то через нього мене ледь не схопылы…
— Да яка мова, Петре? Бери!
— От спасыби тоби, Степане! Я його з собою визьму. Ми з ним по дорози десь у гайку побалакаемо…
Петро подмигнул Деранюку и жестом показал, что он на самом деле сделает с Ицеком. Степан понимающе заржал. Петро взял Деранюка за рукав и отвел в сторону.
— Тут, друже, таке дило… Тепер мы влада и мий интерес, то так… Зате скильки совитив з его допомогою зловити можна? Так що, все, може, бути, зрозумив?
— Зрозумив! Ох и голова в тебе, Петре! Обицяю, якщо навить и сюды прийде, чипаты не буду. Все одно с его рожей не сховатись, га?
— Ото в точку… — Петро важно кивнул. — А зараз, Степане, мени ехать треба. И ще, скажи хлопцям, хай воны того клятого жида до мене в бричку кинуть.