Тайна озера Кучум
Шрифт:
— Вот, немного промазали, — поправил Сергей. — Надо чуток левее взять.
— То не беда. Снег не земля, полегче будет. Главное, точно знаем, что делаем. А глубокий шурф-то?
— Да нет. Чуть побольше могилы будет, метра три. Даже крепей нет.
— Ну точно, не глубок. И что, на такой глубине золото брали? — не отрываясь от работы, как бы случайно бросил Кулак.
— Да нет. Песочек-то наверху, от полуметра до двух. А это, — Сергей кивнул головой на шурф, — контрольные замеры делали. Надо же знать примерные запасы.
— И что, много?..
Сергей сдержанно усмехнулся, наклонил голову: нельзя посторонним лицам знать такие вещи. Много ли, мало — это уже государственная тайна. Но Агафон не обижается, прикидывается чуркой. А сам смеётся простоте человеческой: «Давай, скрывай. Я уже давно знаю обо всех ваших тайнах. Но не нужны мне залежи, сумочку бы найти, да и хватит. Мне здесь не жить, сами ковыряйтесь в своём дерьме…»
Копают споро, быстро. Чем ниже, тем плотнее в шурфе набит снег. На глубине двух метров он уже превратился в ледяные крупинки, на дне, возможно, будет сплошной лёд.
— Промёрз насквозь, хоть и снег толстый. Почему так?
Сергей пожал плечами. Да, действительно интересно. Обычно от земли идёт тепло. А тут наоборот.
— Наверное, с осени, при морозах не закрывали. Вот и схватился… — сделал вывод Кулак. — Так бывает. Дайте топор. Однако даже рубить придётся.
Костя подал топор, Сергей попросил:
— Ты там сильно не руби. Попортишь…
— Знаю, не впервой, — отрезал Агафон и хитро добавил: — Ульянку учи!..
Сергей и Уля сконфуженно переглянулись, покраснели. Но что поделать? Любовь не скроешь. А Кулак продолжает что-то бубнить себе под нос: он кидает снег один, вдвоём никак, шурф узкий. Наконец-то негромко объявил:
— Во! Что-то проявилось… Ремень, что ли? Нет, кожа… Сумка какая-то. Примёрзла, не подаётся…
Сергей умоляюще кричит:
— Агафон! Осторожнее, не повреди!
— А что так? — стараясь выразить удивление, посмотрел вверх Кулак. — Что тут, продукты или бумаги каки?
— Да нет. Не то и не другое. Золото там экспедиционное. Две с половиной тысячи золотников…
Агафон наигранно присвистнул, как будто и не знал, постарался изобразить наивного простачка, как будто о золоте слышит впервые:
— Во как! А что раныпе-то не говорил? Может, шурф-то давно бы уже отрыли.
— А зачем раныпе-то? — отвечает Сергей. — Не ко времени, да и ситуация не та.
— Это верно, — несколько испуганно соглашается Агафон.
Наконец-то выдали сумку наверх. Сергей тщательно проверил содержимое: всё нормально, золото упаковано так, как будто он его бросил в шурф полчаса назад, а не прошлой осенью. Вот только сумка промокла, стала тяжелее, чем была. Но это уже не так важно. Главное не золото, а то, что есть под ним. Если, конечно, есть.
Он отложил сумку в сторону, с нетерпением спросил:
— А что там ещё?
— Сейчас посмотрим, — отозвался Агафон, взялся за лопату, несколько раз копнул, отозвался: — Кажись, что-то есть… не пойму, лёд крепкий… а вот, вижу! То ли тряпка или мешок какой. Нет, не то. Эх, мать честная! Да это же нога! Человек во льду!
Сергей в нетерпении спрыгнул к нему вниз. Оба стали вместе осторожно вырубать замороженный труп…
Через двадцать минут на поверхность шурфа вытащили двоих покойников, тех, кого недосчитывали в общей братской могиле. Оба в противоположность своим товарищам выглядели «более достойно»: плоть не тронули острые клыки и когти грызунов и хищников. А холод и лёд сохранили их внешний вид.
— Как только что умерли… — сочувствующе заметил Агафон. — Надо же, всю зиму пролежали и не попортились…
— Ты их знаешь? — наконец-то спросил Костя-молчун.
— Да, — после некоторой паузы ответил Сергей, выдыхая дым самокрутки. — Это Подгорный, за лошадей отвечал, конюх. А это Кадочников, старатель, лоточник. Вместе золотишко промывали. Он и этот шурф копал с другими… как будто для себя…
— А что же так получилось-то, они внизу, на дне шурфа, а золото сверху, на них? — вдруг спросил Агафон.
Сергей некоторое время молчал, осматривая скрюченные, застывшие в бьющейся агонии тела, на искажённые ужасом лица, на открытые, страшные, дикие глаза своих товарищей. Потом неторопливо стал объяснять:
— Я так думаю, что в шурф они упали случайно, во время паники да в полуобморочном состоянии. Я сам такой же был, ничего не помню. Очнулся где-то в тайге, едва дорогу сюда, в лагерь, нашёл. Может, сутки прошли или больше. В это время снег выпал, около сорока сантиметров. Удивляюсь, как не замёрз. Ну а золото я уже позже в шурф бросал, перед тем, как мы с Михаилом Нахопетовым уходили. Понимал, что сумку нам не донести.
Только документы с собой взяли. Тогда на дне шурфа снег был. Видно, мужиков хорошо присыпало, не видно их было.
— Так что теперь? — Костя с интересом посмотрел на Сергея.
— Теперь?.. Мне нужны доказательства.
— Какие?
— Доказательства моих предположений, всего того, что здесь, под Кучумом, происходит. Доказательства гибели экспедиции.
— И как ты это сделаешь? — Агафон потянул шапку на затылок. — Уж не хочешь ли ты сказать?..
— Да. Именно это мне и надо сделать, вскрыть тело кого-то из них, — с твёрдостью ответил Сергей и показал головой на покойников.
— Ты будешь их резать?.. Мёртвых?.. — переспросила Уля.
— Да. Как бы не хотелось этого делать, но надо. Я должен, я обязан!
Девушка подавленно замолчала, переосмысливая слова Сергея. Анатомировать человека после его смерти, после того, как прошло полгода, — с этим Уля сталкивается впервые. Но ещё больше девушку угнетает мысль о том, что это будет делать именно он, Сергей, её любимый. Это было превыше её сознания, но отговорить его не могла. Раз надо — значит, надо. Только она при этом присутствовать не будет.