Тайна озера Кучум
Шрифт:
бубном шамана, внутренности лошади были полностью выедены
хищниками и мышами.
— Здесь не только кони. Тут есе лючи... — тихо добавил он
и вылез наверх.
Где-то в стороне послышался загадочный шум. Охотники
вскинули ружья, приготовились стрелять. Из соседней дыры по
казалась засаленная морда Чабоя. Кобель уже успел попробовать
мяса и теперь тоже пытался выяснить источник переполоха.
Первыми обнаружили себя слуги Эскери — вороны. Недо
вольные появлением конкурентов, они резко, отрывисто закло
котали и, сложив свои могучие, сильные крылья, пикировали
с высоты к самой земле. А в перелесках слышались истошные
вопли кедровок, треск ронжи, какое-то хрюканье, кошачий
визг, вопли с подвыванием и угрожающий рык. Всё эти звуки
приближалось к потаржнине со стороны Часки с некоторой
скоростью. Но так как движение ещё оставалось невидимым, это
дало охотникам время для того, чтобы спрятаться за стволами
приземистых кедров. Асылзак бросился влево и теперь, пере
водя дух, старался успокоить нервную дрожь в руках. Юноша
думал, что к ним приближается не кто иной, как сам хозяин гор
Харги или Эскери.
Загбой думал иначе. Опытный следопыт успел привязать
Чабоя на поводок, крадучись спрятался с кобелём за стлаником
и теперь, сняв с головы шапку, старался различить гвалт прибли
жающихся голосов. Через какое-то время он довольно покачал
головой, указал рукой в сторону шума и показал Асылзаку на
ружьё: «Взводи курок!»
Юноша покорно вскинул свою малокалиберную винтовку на
сучок, проверил пистон и осторожно, без щелчка взвёл ударник.
Загбой сильно придавил Чабоя к земле — лежать! Тот послушно
затих. А эвенк, закинув за спину засаленные косы, уже направлял
шестигранный ствол своего карабина на кедровую колку.
88
Т А Й Н А 0 3 6 Р А к у ч у м
Ещё минута — и на поляну в окружении охристых мячиков
выкатился лохматый ком. Вокруг неподалёку замелькали жёлтые,
бурые, пёстрые снежинки, плавной лентой поплыли листья рябины,
рябые сучки ольхи. Откуда-то из-за вершин кедров со страшной
скоростью выныривали и тут же взмывали к небесам вороны.
Загбой пригляделся, рассмотрел в общей куче знакомые
лица, скупо улыбнулся себе в бородёнку. Разобрал, что прямо
к ним катится росомаха. С двух сторон её атакуют два аскыра.
Их запугивают черные вороны. Ну а уж остальная лесная бра
тия — синички, поползни, ронжи, кедровки — просто сопровож
дают неугомонным эскортом своих врагов. Во всём этом хаосе
есть и закономерность. Увидев росомаху, соболя посчитали её
за главного конкурента на потаржнину, которую, без всякого
сомнения, они считали своей собственностью. Они начали её
атаковать, пугать, гнать прочь. С резкими выпадами, склочным
урчанием и всевозможными поскоками коты бросались на ма
ленького медвежонка. Эти нападки очень походили на азартную
охоту на медведя с собаками. Однако их агрессивные действия
не имели успеха. Росомаха продолжала бежать вперёд, к пище,
которой она кормилась уже много дней. Вполне возможно, что
такие сцены происходили ежедневно.
Росомаха вяло семенила по поляне, не обращая внимания на
соболей. Но так казалось на первый взгляд. Строгий взгляд зверя
внимательно следил за движением проворных аскыров. Она
только и ждала, чтобы улучить момент и схватить ненавистных
соболишек острыми клыками. Но последние тоже знали о ее
намерении и действовали предусмотрительнео. Нападая на нее,
они придерживались безопасного расстояния, чакали челюстями
в нескольких дюймах от лохматой шкуры. Это доставляло ей ряд
неудобств, что заставляло нервничать и злиться. При возмож
ности она разорвала бы соболей в одно мгновение. Но аскыры
были проворнее, и это решало исход поединка.
В этой суматохе в свою силу вступил один из законов тайги:
побеждает самый сильный и ловкий, а слабый и неповоротливый
погибает. В один из многочисленных моментов, когда очередной
ворон бросился над спинами хищников, навстречу ему выстре
лила шоколадная молния.
89
ВЛАДИМИР топилин
Может быть, один из воронов был слишком молод и неопы
тен. Или поток ветра вынудил измененить траекторию полёта.
Но только в крохи секунды рассчитав прыжок, соболь прыгнул
навстречу пикирующему слуге Эскери. И неважно, кто он, слуга,
паж, шах, царь, король или просто обыкновенная птичка. Перед
смертью все равны. И ворон тоже.
Острые клыки сомкнулись на шее птицы. Ворон, не ожидая
резкого выпада, под тяжестью пружинистого тела, потеряв
ориентацию полёта, в предсмертной агонии глухо завалился
на плотный снег. Чёрная сажа из выбитых перьев наполнила