Тайна проекта «WH»
Шрифт:
— У вас есть снимки дачи Ростовцева? — поинтересовался он.
— Какой дачи? У него не было дачи.
— Но ведь был дом под Костромой.
— Изба. Она и сегодня существует. Мы все там живём летом. Она изначально принадлежит дочери Алексея Дмитриевича.
— Так есть снимки или нет?
— Есть даже плёнка с видеозаписью.
— Обязательно принесите кассету в студию.
— Ну а полмиллиона зелёных?
— Мария Александровна, неужели вы хотите, чтобы ваше столь привлекательное лицо внезапно покрылось сетью морщинок?
— Много будешь знать — скоро состаришься. Так?
— Вы невероятно догадливы.
Мы
Волноваться я начала задолго до передачи. Накануне, конечно, не спала, и вид у меня в тот день был неважнецкий. Я знала, что миллионы, а может быть, и десятки миллионов россиян включат в объявленный час телевизоры, чтобы вместе с умным и добрым Стасом разобраться, что же за человек был дядя Лёша и как следует к нему относиться.
Я со своей маленькой командой явилась в овальный зал студии минут за двадцать до начала передачи. Мы заняли места в первом ряду. Решила держаться плотной группой, чтобы страховать друг друга, если будет жарко. Михаил Николаевич пришёл десятью минутами позже. Он уселся в сторонке, сделав вид, будто вообще не знаком с нами. Зал быстро наполнялся. Публика была молодая, упитанная, ухоженная, раскованная. Смутное время давно познакомило, подружило и спаяло этих людей. Взаимную зависть и неприязнь они умело прятали на задворках своих душ, поэтому тут не было числа рукопожатиям, объятиям и улыбкам, как не было числа золотым перстням, бриллиантам, жемчугам и другим свидетельствам причастности владельцев этих богатств к разорению государства русского народа. Сюда Флоридский умело вкрапил в строго дозированном количестве студентов престижных вузов, учёных экспертов и представителей оппозиции. За пять минут до начала передачи в зале царила атмосфера показушной непринуждённости, хотя дураков сюда не звали и каждый понимал, что дело предстоит нешуточное. А пока женский ансамбль мелодично напевал пошлятинку, стилизованную под народную песню:
Ты скажи, ты скажи, Чё те надо, чё те надо. Может, дам, может дам, Чё ты хошь.За минуту до включения самого эфира на арене появился великий Стас с микрофоном в руке, простой, домашний, мудрый, лукавый, обаятельно-снисходительный. Он не скрывал ни своей сутулости, ни походки обременённого годами человека. Он не красил своих седин, и пиджак его был ненов. Он умел быть своим для всех: счастливых и страждущих, сытых и голодных. Его встретили аплодисментами. Он поднял руки, и наступила тишина. На огромном экране в торце зала вспыхнули номера контактных телефонов. Оператор включил прямой эфир.
— Дамы и господа!.. Товарищи! — начал Флоридский, бросив короткий взгляд в нашу сторону. — Давным-давно, всего через несколько дней после появления на свет первого космонавта Земли, в городе Киеве, в семье инженера Ростовцева родился мальчик, которого назвали Алёшей.
На экране появилось многократно увеличенное фото из семейного альбома Марины. Его в числе других снимков передала Стасу я. Шестилетний дядя Лёша стоял у памятника князю Владимиру в Киеве. На нём был матросский костюмчик и бескозырка, с надписью «Герой» на околыше.
— В отличие от Гагарина Алексей Ростовцев
Флоридский говорил печально и проникновенно. Ох, как он умел забраться в душу телезрителя и оставаться там на протяжении всей передачи!
— Нет надобности пересказывать биографию Ростовцева. Она известна всем. Наша с вами задача разобраться в том, какой он был человек, что и кого любил, во что верил, каким идолам поклонялся, ради чего жил. Прошу соблюдать корректность. Речь зайдёт о нашем брате земном, которого уже нет в живых, а мёртвые срама не имут… Мы готовились к этому вечеру долго и кропотливо. Мои помощники наездили и налетали многие десятки тысяч вёрст и миль прежде чем им удалось разыскать людей, знавших Ростовцева в юности, зрелом возрасте и на закате дней. Они беседовали с этими людьми, записи вы сейчас увидите. По ходу показа мы будем обмениваться мнениями.
А на экране уже возник вихрастый мальчишка с удочкой в одной руке и с рыбкой в другой.
— Здесь Алёше Ростовцеву шестнадцать лет. Снимок сделан в 1950 году, когда он жил на Кубани в станице Уютной. Да, почти полвека минуло с той поры. Совсем иное время стояло тогда на дворе. Послушайте, что говорит о своём однокласснике учитель-пенсионер Валентин Сергеевич Бондаренко.
По деревенской улице заковылял навстречу публике седенький старичок с палочкой. Он остановился перед камерой, улыбнулся и пустился в воспоминания:
— Ростовцев Алёшка? Был такой у нас в классе. Его военрук любил. За то, что он умел собрать и разобрать автомат с завязанными глазами.
— Как к нему относились товарищи?
— Нормально относились. У нас класс вообще очень дружный был. Мы — вместе на рыбалку, вместе — в лес, вместе — в кино. Тогда люди жили дружно. Хорошо жили.
— Как учился Ростовцев?
— Нормально учился. У нас класс вообще сильный был. Все до одного поступили либо в институты, либо в военные училища.
— Вы помните какое-нибудь яркое событие, связанное с Ростовцевым?
— Яркого не помню. А помню, как он вырезал ножом на парте: «Поставим клизму всемирному фашизму!» Я когда институт закончил и приехал сюда работать, надпись ещё была.
Я подумала о том, что дядю Лёшу, наверное, любил не один военрук, ведь он всегда был отличником. Но старичок уже поковылял прочь от камеры, а Стас объявил, что своими воспоминаниями о Ростовцеве согласилась поделиться его однокурсница, заведующая кафедрой русской литературы Придонского университета профессор Тамара Борисовна Яковлева.
Я не сразу сообразила, что Тамара Борисовна и есть та самая раскрасавица Томка, подруга юных дней отца и дяди Лёши, которую они окрестили Первой Леди. Пожилая, но ещё очень живая женщина с умным тонким лицом рассматривала фотографию девятнадцатилетнего паренька в клетчатой рубахе с расстегнутым воротом. Я хорошо помнила этот снимок. На нём у дяди Лёши такие весёлые озорные глаза, каких не было больше никогда.
— Я вспоминаю о них с нежностью, — рассказывала Первая Леди. — Они оба, Саша и Алёша, были мальчики с чистыми душами. Такие первыми поднимаются в атаку и первыми гибнут. Саша был очень талантлив. Он обещал мне написать повесть о нашей, юности. Его убили молодым. теперь нет и Алеши.