Тайна проклятия
Шрифт:
— Как же вы заставите русских? — раздался вновь ироничный голос. — Пойдёте на них войной?
Харольд почувствовал закипающий гнев на крикуна из зала, но сдержался.
— Неужели кто-то не понял, что теперь всё будет по-другому? — с вызовом бросил он залу. — Теперь «Новым порядком» руковожу я, Мессия, который пришёл к вам и раскрыл своё божественное предназначение — установить на планете Земля новый, справедливый мировой порядок. Все, кто будут мешать воцарению в мире справедливости, будут мною повержены.
— Молнией, как Зевс-громовержец? — опять раздался тот же голос.
Харольд наконец-то отыскал в толпе журналистов это
— Вы, наверное, русский журналист, — услышал он внутреннюю подсказку своего отца, — который не хочет установления справедливости в мире и спасения нуждающихся людей?
— Да, я российский журналист, — на чистом английском признался мужчина. — Но я полагаю, что «Новый порядок» не может диктовать ни одной стране, как ей быть с принадлежащими ей ресурсами.
— У вас есть ещё немного времени до конца пресс-конференции, чтобы изменить своё мнение, — слушая свой внутренний голос, произнёс Харольд. — В противном случае вы умрёте. Подавитесь своими огромными национальными ресурсами.
Вздох удивления прошелестел по рядам журналистов, весьма удивлённых таким жёстким тоном принца. Окончание пресс-конференции прошло без эксцессов. Некоторых журналистов интересовали вопросы, касающиеся непосредственно принца Харольда, его отношений с королевской семьёй. Спрашивали, как он может объяснить, что многие считают его посланцем Бога, а некоторые даже новым воплощением Христа. Глава «Нового порядка» загадочно улыбнулся.
— Они правы, — последовал его ответ.
— Кто — они? И в чём правы? — попыталась уточнить вопрошающая пресса.
— Избранные — это те, которые видят моё божественное предназначение, — продолжал уверенным тоном гипнотизировать зал молодой человек. — Они спасутся вместе со мной, когда в скором времени на Землю обрушатся войны, болезни и мор от голода и жажды.
На фуршете, накрытом для прессы, молодой президент Фонда поднял тост и, словно в продолжение сказанного на конференции, пожелал людям опомниться и примкнуть к нему, поддержав провозглашённый в скором времени меморандум «К нациям». После того как все выпили и чокнулись, раздался мучительный сдавленный кашель задыхающегося человека, и раздавшаяся в стороны толпа увидела лежащего на полу, посиневшего от асфиксии русского журналиста, который осмелился противоречить принцу Харольду. Кто-то попытался помочь бездыханному телу, начиная стучать по спине, чтобы выбить вставший в дыхательном горле кусок пищи.
— Не старайтесь, — пренебрежительно бросил им принц, повернувшись спиной к несчастной жертве, но между тем каким-то волшебным образом зная, с кем и что происходит. — Он же не изменил своего мнения, вот и подавился бутербродом с икрой.
— Откуда вам известно, чем подавился? — спросил кто-то из изумлённой журналистской братии.
— Я знаю всё! — жёстко сказал, словно раз и навсегда отрезал подобные вопросы, президент «Нового порядка». — И кстати, разве чёрная икра не является особым национальным ресурсом России?
Рассматривая в упор лицо адвоката Соболева, подполковник Иванов подумал, что уничтожить этого оборотня слишком просто — как раздавить клопа. Для этого есть много проверенных способов. Однако у Тихони захватывало дух от одной настойчивой мысли, которая никак не хотела покидать его голову. Он думал о том, как можно было бы использовать такие неординарные способности. Если бы ему такое проклятие
— Ну что же, господин адвокат, — нарушил долгую паузу офицер ФСБ, одёрнув свою безукоризненно выглаженную форму, — давайте говорить открыто. Я знаю, что вы собой представляете. На вас у меня есть много материала и доказательств. Не знаю, как вам это удаётся оборачиваться в других людей, но зато я знаю, от кого к вам перешла такая способность. Думаю, что ваши родители не одобрили бы такого покровителя. Отец же у вас, если мне не изменяет память, священник?
Юродивый промолчал. Он не собирался даже обсуждать с офицером госбезопасности свои сверхспособности, не говоря уж об их официальном признании. Он требовал только одного: разъяснить ему причину задержания. Он не смог воспользоваться своими возможностями, чтобы избежать ареста, по двум причинам. Во-первых, с ним была Алёна, которую он не мог бросить одну, а во-вторых, его личность была установлена, и давать в руки спецслужб дополнительные аргументы к тому чтобы объявлять на него охоту он не хотел.
— Твоя встреча с журналисткой Рощиной проходила полностью под нашим наблюдением, — повышая тон, недовольный, что его игнорируют, перешёл на «ты» старший офицер, — нами записано на видео, что с тобой происходит в туалете ресторана. Как ты оборачиваешься покойным телеоператором, а потом обратно. Но это «цветочки», а то, что ты обернулся Президентом страны при недавнем сносе дома, — это уже акт, направленный на подрыв государственной безопасности. Теперь, имея видео в ресторане, нам уже несложно доказать твоё оборачивание в Президента, а это автоматически делает тебя лицом, подрывающим или стремящимся к смене государственной власти. За этими же формулировками следует только одно — твоя ликвидация.
— Без суда? — недоверчиво переспросил адвокат.
— Какой суд? Для этого у нас есть лицензии на ликвидацию государственной угрозы, — вполне серьёзно разъяснил подполковник. — А ты представляешь реальную угрозу. Думаешь, Президент не подпишет твою ликвидацию, просмотрев представленные нами материалы?
— А что, дать согласие должен Президент? — удивился адвокат, впервые слыша про такие государственные тайны.
— Если официально — то да, — кивнул СС — Но бывает, мы и сами отстреливаем, находясь в чрезвычайных обстоятельствах. Бешеных собак ведь отстреливают по факту выявления, а не идут за разрешением в муниципалитет.
— Значит, у меня нет шансов, — грустно констатировал адвокат.
— Нет, — резюмировал собеседник, но затем, через долгую томительную паузу, продолжил: — Хотя если вы согласитесь на сотрудничество с нами и подпишете кое-какие документы, то, я думаю, сможете избежать гибели.
— Значит, и бешеная собака бывает нужна, — усмехнулся адвокат, — чтобы набрасываться на тех, кому ей укажут.
— Немного примитивно, но в принципе верно, — не стал отпираться подполковник.
— И когда я должен ответить? Сейчас?