Тайна распятия
Шрифт:
– Срочно будоражьте народ, как бы чего не вышло.
– Ты за что деньги взял?! – По всей видимости, это относилось уже к человеку в черном.
Палач не спеша поднял кувалду, несколько секунд держал ее на потребу зевакам, а затем молниеносно ударил по широкой шляпке, пригвоздив Иваново запястье к перекладине креста. Чудовищная боль мгновенно пробила по всей руке, затем дальше – в голову и брызнула из глаз яркими искрами. Иван закричал во всю силу легких, но услышал лишь рев толпы. Тело покрылось испариной. Приподняв голову, Иван изумленно смотрел на свою прибитую к доске руку и вдруг обнаружил, что большой палец прилип к ладони.
Палач между тем приготовил второй гвоздь. Отряхнув пыль с колен, он, не спеша, направился к правой руке. В этот раз Иван, ожидавший удара, забился от страха. Толпа в ответ взревела и снова шатнулась вперед, солдаты угрожающе потянулись к рукояткам мечей, а палач уже неспешно исполнял свою работу, вколачивая гвоздь в правое запястье.
– Смерть! Смерть! Смерть! – послышалось снова.
Особенно бесновался высокий человек, по самые глаза заросший черной курчавой бородой. Давно немытые космы беспорядочно метались вокруг плата. Лихорадочно блестевшие глаза неотрывно смотрели на Ивана. Крича, он то пытался рвать свои рубахи, то плевал в пыль, то потрясал громадными кулаками:
– Сын Божий! Где твой Отец? Зови! Что же он тебе не помогает?! – вопил бородатый, заходясь истерическим хохотом. – Царь Иудейский! Где твое войско? Кто тебя защитит? Сейчас подвесят тебя и проклянешь ты своего Бога. Только чтобы услышать это, мы не просили вырвать твой поганый язык.
Стараясь не шевелить головой, Иван осмотрел правую руку. Большой палец и здесь прижался к ладони. «Значит, нерв тоже поврежден. Как же я буду делать операции?» Иван вдруг понял, что относится к происходящему, как к реальности. От этого открытия он запаниковал.
«Ох, больно-то как! Неужели Иисус все это испытал? Зачем Бог отец обрек своего сына на такие чудовищные муки? Какой в этом был смысл?» – Иван облизал пересохшие, растрескавшиеся губы и понял, что без воды долго не протянет.
Между тем два солдата просунули древко копья ему под колени и начали его приподнимать, а палач поставил Ивановы ступни на небольшой выступ, крепко их привязал и деловито пригвоздил к нему сначала одну ступню, потом вторую. Солдаты приподняли крест, чтобы палач смог загнуть вылезшие из досок гвозди. Упершись в столб, легионеры ловко поставили его в яму, закрепив с помощью горки заранее подготовленных камней.
Когда крест ухнул вниз, от болевого шока Ивана спасло то, что руки все еще были крепко к нему привязаны.
Наконец-то он смог осмотреться, безболезненно поворачивая голову. Все его тело было сплошь покрыто длинными, уже начинающими рубцеваться ранами. Кое-где выступали капельки сукровицы.
Метрах в двухстах были видны Судные ворота Иерусалима, рядом с ними небольшой проход «Иголье ушко» для стремящихся попасть в город после их закрытия. От ворот в обе стороны тянулись сложенные из песчаника мощные стены. За ними царил над городом отделанный белым мрамором Иерусалимский храм. Вплотную к нему примыкала возведенная на скале крепость Антония с четырьмя грозными башнями.
Холмистая местность вокруг Иерусалима была покрыта скудной растительностью. Кое-где виднелись оливковые рощицы. Толпа, окружившая место казни, была громадной, но крест воздвигли на самой высокой точке Голгофы, и виден он был всем. Слева и справа висели два уже распятых разбойника. Стервятники снизились. Видимо, водружение крестов было для них своеобразным сигналом. Трупы казненных часто сбрасывали в яму неподалеку, и птицам было чем поживиться.
«Смерть! Смерть! Смерть!» – скандировала толпа. Сотник долго смотрел Ивану в глаза, потом скомандовал: «Развязывайте!»
Солдаты одновременно рванули свисавшие с перекладин концы веревок. Краем глаз Иван увидел, как они, изящно извиваясь, стали медленно падать на землю. Руки, освободившиеся от пут, не успели среагировать, Ивана бросило вперед и вниз, и он всем телом повис на пробитых гвоздями запястьях. Спасительная тьма мягко укутала его сознание, предотвращая гибель от болевого шока.
Глава 2
Показ модного белья достиг апогея. Шесть молоденьких девушек и шесть юношей изящно дефилировали по подиуму в едва прикрывающих интимные места нарядах. Бориса все сильнее охватывало ликование. Ему недавно исполнилось тридцать три года, а он уже известный, нет, знаменитый на весь мир ученый и очень, очень богатый человек. Только что в тайной комнате их особняка завершилось совещание, на котором присутствовали Селезнёв – заместитель руководителя администрации президента, курировавший силовой блок, замминистра внутренних дел Семёнов, олигарх новой волны Куприянов, сам Борис, Клавдия Константиновна – его теща, инициатор и мозг совещания. И еще четверо мужчин в возрасте, которых Борис смутно помнил.
– Возглавляют масонские ложи, – шепнула ему Клавдия Константиновна, знакомя.
С тем, что христианские заповеди устарели, а у общества есть запрос на их реформирование, согласились все, но вызвал недоумение предложенный Клавдией Константиновной план изменения: представить при большом скоплении народа нового мессию. Отмеченный неким божественным знаком человек становится свидетелем снисхождения на мессию святого духа и сообщает всем эту радостную весть. Процесс сопровождается некими спецэффектами. С помощью чипов у собравшихся формируется состояние ликования, заставляющее людей поверить в реальность происходящего. Событие широко комментируется в прессе. Бюджет для этого уже сформирован. Задача мессии – предъявить христианскому миру новую трактовку заповедей.
– Снова библейский сюжет. Ничего более оригинального придумать не смогли? – вступил в дискуссию Селезнёв.
– Я размышляю над этим уже не один месяц, – Клавдия Константиновна недовольно поморщилась, – и все больше и больше убеждаюсь в гениальности этого сценария: народ один раз поверил, вот и снова поверит.
– Иудеи как раз не поверили.
– Я хорошо изучила эту историю. Во-первых, многие поверили. За Иисусом ходили тысячи, а иногда и десятки тысяч.
– Однако евреи остались иудеями, – съехидничал Селезнёв.
– У меня сложилось стойкое убеждение, что в Израиле власть предержащие в борьбе с христианством успешно применили принцип «если не можешь победить толпу – возглавь ее», – усмехнулась Клавдия Константиновна.
– Вы имеете в виду самоназвавшегося апостола Павла?
– И его, и трижды за одну ночь отрекшегося от Христа Петра.
Но чем дольше шло обсуждение, тем больше присутствующие убеждались в гениальности плана, и в конце концов с ним согласились все. Борис по большей части молчал. Клавдия Константиновна в самом начале объявила его соавтором. «Я и Борис Петрович разработали…» Борис хотел возразить, но закрутившаяся интрига увлекла. К концу совещания он уже с благодарностью посматривал на тещу.