Тайна Рдейских болот
Шрифт:
Отчаяние сковало грудь. Она чувствовала себя совершенно бесполезной.
— Ну, всё, теперь только на чудо надеяться, — прошептал Михаил, но Лида его услышала. Она зажмурилась и…
Как будто выключили звук. Она медленно открыла глаза и увидела застывший крик на перекошенном лице Харченко, и руки, вцепившиеся в автомат. Она видела плотного бойца, застывшего с автоматом в руках чуть впереди. И его ушанку, сбитую пулей и висящую в воздухе в метре от него. Чуть сзади ссутулился парень, совсем еще мальчишка, с глазами, полными ужаса, и с
Она медленно встала.
— Всё готово. Можем идти, — услышала она сзади знакомый голос.
Лида посмотрела на странную девственную дорогу, ведущую вдаль. Туда, в советский тыл. Туда, где работает дорога жизни, и она сможет попасть в город к бабушке. На секунду вспомнила картинку из детства. Улыбающаяся бабушка в летнем сарафане с бидоном молока идёт во двор. Позже она скажет, что это плохое молоко.
— Ну же. Путь свободен, — Априор был как всегда спокоен.
Она обернулась. Застывший фашист с деловым, почти спокойным лицом, приготовил к броску гранаты.
— Подожди, — сказала Лида Априору.
Тишина. Даже деревья не покачиваются. Мёртвая дорога белой нитью уходит вдаль.
— Я остаюсь.
Априор покачал головой.
— Не совершай ошибку. Вы не выживете. Ты бессмысленно погибнешь, а я нарушу причинно-следственную связь, если не помогу тебе.
— Значит, надо выбрать верный путь, — сказала Лида. — Ответь мне. Зачем разлился тот бидон с молоком?
— Это просто, — ответил старик, чуть помедлив. — Чтобы ты сильнее любила бабушку, и чтобы…
— Чушь! — воскликнула Лида. — Я бы всё равно её любила.
Старик молчал.
— Тогда я тебе скажу. Ты ошибся. А бидон разлился тогда, чтобы я поняла истину сейчас. И я поняла её!
— Ты не можешь понять, — возразил Априор. — Но всё же, интересно послушать.
Лида набрала воздуха.
— Ты решил, что мой дар, вернее проклятье, мучившее меня всю жизнь, возник потому, что нужен тебе? Всё совсем наоборот. Это ты застрял тут, чтобы помочь мне. Всем нам! Ты такое же «плохое» молоко, которое разлилось, как оказалось, не напрасно, Ведь даже вечность начиналась для чего-то! Ты просто ошибся отправной точкой.
Старик думал.
— Если даже так. Война — очень сложный клубок причинно-следственных связей. Пересчитывать нет времени.
— Но что, если я права? — настаивала Лида. Сейчас она играла ва-банк, и ставка слишком высока, чтобы колебаться. Пришло время пустить в ход последний козырь:
— Подумай хорошо. Если ошибаюсь я, то ты всего лишь нарушишь эту свою причинно-следственную нить. А если ошибаешься ты? Ты обрушишь огромный веер. Разве это не катастрофа?
Априор блуждал отрешенным взглядом, и, казалось, мысли с бешеной скоростью бегают в его голове. Вернее в том, что казалось человеческой головой. И Лида сказала:
— Ты часть этой цепочки и тебе придётся нам помочь. Если у тебя не хватает энергии, чтобы ускорить нас, то помоги нам выиграть это бой. Для этого ты тут!
Лида понимала,
Он всё еще не отвечал. Потом раскинул руки в стороны, и начал медленно исчезать. Ну, вот и всё…
Странно, но Лида думала, что ускорение пропадёт сразу, а оно истлевало постепенно. Сначала медленно зашевелились ветви елей, потом медленно задвигались люди.
Крики, стрельба и запах смерти заполнили пространство. Промозглая холодная земля щедро делилась сыростью. Лида попыталась дотянуться до оружия.
В какой-то момент сильная рука схватила её и потащила в сторону. Краем глаза Лида успела увидеть, что это Михаил.
Через несколько мгновений в том месте, где они недавно были, рвануло. Огненное зарево обожгло глаза, и Лида зажмурилась. А немцы всё прибывали.
— Лида! Видишь того офицера? Возьми его, — Михаил показал на немца в фуражке, размахивающего руками.
Она отрицательно замотала головой:
— Я не могу!
Михаил непонимающе посмотрел на ней, через мгновенье в глазах мелькнуло разочарование. Он отвернулся и ринулся в бой.
Она опустила голову и закрыла лицо руками. Это несправедливо, ведь она сделала, что смогла! Она пыталась. Так что пусть её простят. И бабушка, и Харченко, и все остальные…
Что же это дрожит? Она от рыданий или земля? Лида замерла, прислушиваясь. Это дрожит земля! Лида медленно оторвала руки от лица и смахнула слёзы.
Поднялся сильный ветер, он почти сбивал с ног, разметал волосы, сорвал с саней мешок с провизией. Первые мгновения сознание оказывалось верить в происходящее. Земля за спинами немцев вспучилась и росла горой, из которой вдруг с грохотом вырвался крутящийся вихрь из пыли и воды.
Бой замер, пожух и скомкался. Немцы, реагируя на шум за спиной, оборачивались. А вихрь всё увеличивался в размерах, с нарастающим грохотом он принимал формы огромной воронки.
Мальчишка с винтовкой попятился назад, и Лида, рупором приставив ладони к губам, попыталась перекричать шум:
— Миша, это помощь!
И, убедившись, что Харченко её услышал, она повернулась к воронке и изо всех сил закричала:
— Априор! Дави их!
Вихрь разрастался, выдирая с корнем деревья, подбирая камни, слизывая куски почвы. Он вплетал их в чудовищную карусель. И замер на одном месте, как словно выбирая путь.
Михаил Харченко, оправившись от потрясения, оторвал взгляд от воронки и махнул рукой:
— Всем отойти!
Немецкий офицер что-то кричал и жестикулировал, указывая на воронку. Снова застрочили автоматы, гранаты взрывались, покрывая воронку огненными вспышками. Вихрь поплыл на офицера, и тот, развернувшись, побежал прочь. Но тщетно! Воронка поглотила его, и, как тряпичная кукла с разбросанными руками и ногами, он, в последний раз мелькнув на поверхности, исчез в недрах вихря.