Тайна речного тумана
Шрифт:
– Самое интересное, что я ничего не помню, Фролов, слышишь? Ничего, – тараторила испуганно супруга, глотая слезы и изредка всхлипывая. – О чем-то говорила с Лизкой, что было потом… Все как в тумане.
Петр хотел сказать, что содержание их беседы с Лизкой как раз ему известно, но сдержался, вместо этого буркнул:
– Мы все в реальном тумане. Отрезаны от цивилизации.
– Сколько сейчас времени? Завтрак уже был?
– Какое там! – он взглянул на часы. – Еще только семь утра.
Смерть
В этот момент мимо окон кто-то пронесся, стуча каблучками. Несколько секунд спустя в коридоре раздался крик старосты:
– Левчик Матарас умер! Лежит под капельницей… без пульса! Господи!.. Помогите, кто-нибудь, кто живой есть! Убили Левчика!
Элла в один миг вскочила, потом зашаталась и была вынуждена сесть. Петр поддержал ее, уложил головой на подушку:
– Я сейчас схожу, все узнаю. Ты будь здесь, – как можно спокойней произнес он, похлопав супругу по плечу. – Никуда не уходи. Я приду, все расскажу.
– Фролов, я боюсь. – Она панически схватила его за рукав. – Кошмар еще только начинается, еще все впереди.
Когда он выходил из каюты, в голове стучало: «Не зря у тебя было предчувствие, не зря адреналин зашкаливал. Вот и первая ласточка! Теплоход в тумане, помощи ждать неоткуда. И как-то во всем этом Элка замешана. Черт!»
У каюты Матараса стоял Серж Гамаюн и нервно чесал затылок. Дверь была приоткрыта, в проеме виднелась капельница, подвешенная к верхней полке, и ноги психотерапевта.
– Думаю, не нужно туда проходить, – срывающимся голосом сообщил гинеколог. – Не волнуйся, пульса на сонных нет, дыхания тоже, зрачки широкие. Сейчас придет Жора, староста обещала его разбудить. Он пусть окончательно все точки над «i» расставит. И о трупных пятнах, и о прочих признаках…
– Капельницу ему кто поставил? – деловито поинтересовался Петр. – Что в капельнице?
– Я поставил, солевой раствор с витаминами группы «В». Парень хватанул лишнего, надо было как-то восстанавливаться к завтраку… У него, вообще, с алкоголем были проблемы. Раньше такое случалось, он рассказывал. Сейчас это уже не секрет.
– Системы одноразовые, раствор – это все с собой у него было?
– Не знаю, с собой, или он в медпункте позаимствовал, но, когда он меня позвал ночью, капельница была уже приготовлена. Мне оставалось только вколоться в вену и отрегулировать скорость.
– И ты не поинтересовался, откуда у него все это?
– Он был пьян, поторапливал, а мне хотелось, если честно, поскорей разделаться с этим и идти спать. Глаза слипались. Времени было уже часа три.
– А почему входить нельзя?
– Натопчем, отпечатков наоставляем. Ни к чему это. Думаю, когда туман рассеется, к теплоходу направят полицейский катер с криминалистами. Каюту начнут изучать вдоль и поперек.
– Это ты все сам решил? – со злой иронией заметил Петр. – Ни с кем не посоветовавшись?
– Ах да, я совсем забыл, – Серж легонько ударил себя по лбу, – Эркюль Пуаро у нас ты… Тогда, конечно, можешь войти, продемонстрируй чудеса дедукции. А что, все развивается по законам жанра. Туман как нельзя кстати, мы отрезаны от внешнего мира…
– Как давно ты его обнаружил… в таком состоянии?
– Обнаружил не я, – неуверенно уточнил Серж. – Аленка обнаружила, она и разбудила всех. Крик подняла. Я уже потом прибежал, это было где-то около семи… Может, без четверти семь.
Петр прошел в каюту, стараясь не приближаться к трупу бывшего однокурсника. Его внимание привлекла одноразовая система для капельного введения растворов.
– Кубиков сто прокапало, потом кто-то остановил капельницу, – размышляя вслух, он осторожно попытался повернуть руку с иглой в вене. – И что-то ввел в резинку струйно. Это очевидно. Неужели яд?
– Яд? – переспросил застывший в дверях гинеколог. – Хотя… Почему бы и нет? У меня такое чувство, что на этом теплоходе любая абсурдная мысль может стать вполне реальной. Значит, ввели яд.
Петр продолжал осматривать спартанскую обстановку каюты Матараса и ловил себя на мысли, что не представляет, как интерпретировать увиденное.
«Пора всем доказать, какой ты Пуаро, Фролов! А ты растерялся. Будучи студентом, зачитывался детективами. На лекциях всегда под конспектом прятал томик Буало-Нарсежака, сорил тут и там цитатами из Сименона. Наконец, тебе представилась блестящая возможность проявить свои недюжинные дедуктивные способности. И что?»
В романах получалось все складно: из одного вытекало другое, к нему добавлялось третье – картинка постепенно складывалась, словно мозаика. Сыщик тянул за нитку и вытягивал все преступление.
То, что видел сейчас Петр, было жутким, липким, ни на что не похожим кошмаром. Только не на улице Вязов, а в каюте, где он находился. Восковое лицо Матараса, его остекленевший взгляд был устремлен в потолок, на лице застыла гримаса, словно перед самой смертью кто-то вырывал у бедняги одну за другой все внутренности. Словно он что-то пытался прохрипеть, но… голосовой аппарат ему не подчинялся.
Не сразу Петр догадался закрыть покойнику глаза.
Следовало как-то абстрагироваться от того, что перед тобой твой однокурсник, еще каких-то десять часов назад рассказывавший за праздничным столом случаи из практики. Но этого как раз и не получалось. Перед глазами плавала щекастая физиономия Матараса, слегка надменный взгляд, в ушах застряли его речи про необходимость каждому иметь своего психотерапевта. Как это все выключить или хотя бы убавить звук, Петр не представлял.
Казалось, коллега прилег ненадолго вздремнуть, сейчас проснется, и никто даже не вспомнит об этом утреннем кошмаре…