Тайна реки Семужьей (др.изд.)
Шрифт:
Прохор Петрович и Федя стояли возле собаки, избегая смотреть друг на друга. Опять след оборвался у воды.
Первым опомнился от неожиданности Федя:
– А где же Петька?
Прохор Петрович взглянул на затихший птичий базар. Низкое ночное солнце зарумянило обращенную к берегу сторону скалы-часового, вызолотило сидящих на ее вершине бургомистров. От скалы далеко в открытое море вытянулась длинная черная тень.
По расчетам Прохора Петровича, мальчуган должен был ждать в укрытии еще не меньше двух часов.
– Заснул, возможно, - неуверенно
Федя обернулся в сторону березовой рощицы и, сложив ладони рупором, крикнул во всю силу легких:
– Петька-а!
Подождал, не спуская глаз с рощицы. Ответа не было.
– Пе-еть!..
И снова ничего, кроме легкого всплеска под обрывом.
Все стояли, чутко прислушиваясь, не откликнется ли мальчуган. Один лишь Тол беспокойно кружил по площадке.
– Пе-етька-а!
– не унимался Федя.
– Пе-еть!…
– Полно кричать, - хмуро остановил его Прохор Петрович.
– Нету здесь твоего Петьки.
Федя уже и сам понял, мальчуган пропал. Но после того, как об этом прямо и грубовато сказал Прохор Петрович, еще острее охватило юношу обидное ощущение своей беспомощности.
Они отошли от обрыва. Присоединились к державшемуся в стороне от моря старому Каллусту. Говорить никому не хотелось. Да и о чем говорить? Каждый понимал: оборвалась последняя ниточка, за которую они держались в своих поисках. Хотелось спросить: «Что делать дальше?» Но задать этот простой вопрос никто не решался, опасаясь, как бы у него не спросили то же самое.
– Никуда мы с берега не пойдем!
– с необычной горячностью воскликнул Прохор Петрович, хотя никто и не предлагал уходить отсюда.
– Они здесь. И Петька здесь! Возможно, спугнул его кто. Забежал паренек…
Перебил его Тол. Нетерпеливо помахивая хвостом, он негромко залаял, подзывая хозяина к водорослям.
Первым подоспел к нему Федя. Еще издали увидел он в вялой зелени водорослей… знакомую большую пуговицу с дамского пальто.
– Петькина!
– радостно воскликнул Федя.
– Он вышел к морю!
– Вышел к морю?
– задумчиво повторил Прохор Петрович, осматривая пуговицу.
– А дальше что?
Федя молчал, глядя в холодное мрачное море.
Безмолвно следивший за ними издали старый Каллуст на этот раз не выдержал.
– Много людей ушло к Дурному Месту!..
– медленно произнес он.
– Никто не вернулся обратно. И тела их не отдал Чан Рушла. Следа не оставил.
– Какой тебе еще след нужен?
– Прохор Петрович, еле сдерживая раздражение, показал ему пуговицу.
– А это что? Не след?
Старый Каллуст рассудил по-своему.
– Зачем черту пуговица? Ему люди нужны. Живые!
– Он подумал и мрачно добавил: - Если б люди пропадали тут от зверя - оставались бы ружья. Что-нибудь да нашли бы от них. Хоть тряпку какую. Но никто и ничего не находил от людей, которые пропали на Дурном Берегу. Ничего!
Взгляд его остановился на собаке. Она внимательно обнюхивала пуговицу, лежащую на ладони Прохора Петровича.
– Пе,
– приказал Каллуст.
– Пе, мун пенно! [7]
7
Ищи, Тол. Ищи, моя собака!
Пес крутнул тяжелым мохнатым хвостом и, низко опустив голову, пошел по площадке. Тол сделал большой круг, вернулся к морю и остановился на краю обрыва. Острые уши его поднялись, шерсть на затылке вздыбилась. Тол стоял напряженный, с поднятой передней лапой, готовый броситься. Но на кого? Кого мог он видеть в море, застывшем в величественном ночном покое? Почему собаку с такой силой тянуло к одному и тому же месту на обрыве?..
Федя с трудом сдерживал себя. Хотелось обругать последними словами море и холодный безмолвный камень. Должна же быть разгадка проклятой тайны! Не могли ведь шесть человек исчезнуть бесследно, подобно растаявшей снежинке?
На плечо юноши легла знакомая плотная рука.
– Надо отдохнуть, - прервал тягостное молчание Прохор Петрович.
– Сколько уже мы на ногах?
– Он достал из кармана часы.
– С пяти утра. А сейчас… Второй час ночи! Многовато.
Никто не поддержал его и не возразил. Подавленные неудачей, они неторопливо вернулись к березовой рощице. Выбрали на опушке поросшее мхом место. Молча поели холодной оленины. Все так же молча легли спать.
Сторожили маленький лагерь и вели наблюдение за берегом по очереди, сменяясь каждые два часа.
Тол свернулся в пушистый комок и чутко дремал с приоткрытыми глазами. Время от времени он срывался с места, выбегал из зарослей и замирал с поднятой передней лапой, всматриваясь вдаль.
…На этот раз Федя проснулся сам. Молча наблюдал он за бодрствующим старым Каллустом и собакой, пока не поднялся Прохор Петрович.
Бригадир заметил: Федя быстро встал и вопросительно посмотрел на него:
– Будем искать, - коротко ответил Прохор Петрович на невысказанный вопрос юноши.
– Опять пустим собаку. Пускай поищет по берегу. Не могли же люди пропасть-бесследно!
– А пуговица?
– спросил Федя.
– Петькина пуговица. Разве не след?
– Если один след ничего не дает, надо искать другой, - возразил Прохор Петрович.
– Другой не поможет, третий найдем. Обязательно найдем.
И он заговорил по-саамски со старым Каллустом.
– Хорошо, - безразлично согласился тот.
– Пойдем.
И показал собаке рукой вдоль берега:
– Пе, Тол!
Пес опустил голову и пошел по берегу охотничьим поиском - широкими зигзагами.
– Ооуз! [8]– отрывисто подгонял собаку старый Каллуст.
– Ооуз, Тол!
8
Пошел!