Тайна рейса МН-17
Шрифт:
Этот вопрос был настолько важен и не терпел отлагательства, что отменить обсуждение было недопустимым.
– После встречи с Дэном я хотел бы переговорить с Джоном, а на шесть часов, по возможности, организуйте видеоконференцию с редакторами газет и интернет изданий. Список продиктую потом.
– Хорошо, я учту.
– И еще, – добавил Майк после небольшой паузы, – что у меня в понедельник?
– Утром Вы хотели посетить Центральный парк, – ответила Нэнси, после того как проверила расписание.
– Вот и отлично, запишите на понедельник, что в двенадцать часов я буду в музее Гуггенхайма.
– Понимаю,
Отключив связь с Нэнси, Майкл обратился к Полковнику:
– Вы слышали? В понедельник в двенадцать часов в музее Гуггенхайма.
– Отлично. Буду.
Полковник подождал, пока Майкл положит трубку, порывисто встал и стал ходить по кабинету. Это была его обычная реакция на окончательное решение, когда он мысленно прокручивал окончательный для него вариант проекта. Он отчетливо представлял, как российский борт номер один атакует украинский истребитель, следы трассирующих пуль. Вспышка, борт падает. Одновременно с этим в небо устремляется зенитная ракета, которая ставит точку в жизни пилота и самого истребителя. Никто ничего не узнает, никто не сможет рассказать. Останутся одни версии. А победит та версия, которая лучше будет оплачена и на которой будут настаивать мировые гиганты СМИ – значит, победит американская.
О завершающей фазе проекта – атаке зенитной ракеты – Полковник не сказал Роджеру. Не потому, что не доверял. Просто он привык выдавать информацию дозированно.
Конечно, Майкл и его друзья могли внести изменения или вовсе отменить проект в силу неизвестных Полковнику обстоятельств. Но для себя он уже все решил.
Полковник набрал номер Саманты и попросил ее пригласить Роджера. Неожиданно он задумался, пытаясь понять, почему он позвонил Саманте? Он мог непосредственно позвонить Роджеру, а позвонил ей. Неужели она его заинтересовала? Полковник был удивлен – раньше такого он не замечал за собой, неужели холостяцкая жизнь надоела? Но не в такое же ответственное время!
Размышления прервал Роджер, он влетел в кабинет, и его настороженный взгляд вопрошал: что случилось? Полковник не стал его терзать ожиданием и рассказал:
– В понедельник я встречаюсь с Майклом. Оговорим проект. Надо будет подготовить небольшую аналитическую записку и переслать ему для ознакомления. В этом случае от встречи будет больше пользы.
Роджер одобрительно кивнул, но попросил уточнить, когда записка должна быть готова.
– Встречаемся в понедельник в двенадцать часов в музее Гуггенхайма, вот и посчитай. Понедельник отпадает, в воскресенье и субботу посылать записку неприлично. День на прочтение и осмысление нужно? Нужно. Вот тебе и ответ – сегодня вечером. Теперь о самой записке. В проекте есть изменения.
После этих слов Роджер замер, все его тело подалось чуть-чуть вперед, словно он боялся упустить малейший нюанс.
– Одновременно в воздух поднимутся два истребителя украинских Вооруженных сил, – начал излагать Полковник.
– Но так и предполагалось изначально, – не выдержал Роджер.
– Да, только дальше события будут развиваться по-другому. Самолеты будут нацелены на одну задачу, но они будут удалены друг от друга. С самолетом российского президента может возникнуть сложность – задержка, отклонение и так далее, а держать в воздухе истребитель, который будет кружить в ожидании президентского лайнера, слишком
– А в случае с гражданским самолетом, если не получится с президентским бортом? – поинтересовался Роджер.
– Такой же вариант. Отстреливает один истребитель, но возвращается на базу, а в СМИ будем утверждать, что сбили русские или их ставленники на юго-востоке Украины зенитной ракетой. Весь проект прикрытия будем строить на этом.
Роджер задумался.
– Что-нибудь не нравится? – удивился Полковник.
– Нет, с самолетами все ясно. Я думаю о проекте прикрытия. Мне кажется, что он сыроват.
– Честно признаюсь, так и есть. К проекту прикрытия мы еще не и приступили, а тщательность проработки будет выше, – признался Полковник. – Здесь исключается малейшая неточность в исполнении, я уже не говорю о планировании, к нему мы приступим сразу же после разговора с Майклом.
Роджер, довольный тем, что Полковник опять признал его участие разработке проекта, отправился готовить болванку аналитической записки, понимая, что Полковник всю содержательную часть напишет сам. Он же сформулирует вопросы, на которые ждет ответа.
По дороге в музей Роджер и Полковник неожиданно заговорили о Майкле, в основном говорил Роджер, работавший на него более десяти лет.
– Знаешь, чем меня удивляет Майкл? Его умением сохранять и поддерживать детские воспоминания. Уверен, что сегодня утром он будет в Центральном парке, будет кормить белок, а встречу назначил в музее Гуггенхайма, потому что это рядом с Центральным парком. Могу предположить, что экспозицию музея он знает наизусть. Интересно, полотна каких художников ему нравятся больше?
– После встречи скажу.
– Парк и музей – это значительная часть его воспоминаний, которые он поддерживает, и он подстраивает свой график работы так, чтобы посещения были регулярными.
– Тогда надо отдать ему должное – он сохраняет связь настоящего с прошлым. Возможно, он сохранил в себе монолит времени, что позволило ему достигнуть таких высот. Нет трещины в душе, нет сомнений в действиях.
– А отсюда и уверенность, берущая рубежи, – заключил Роджер.
Подъехав к музею, Роджер предложил:
– Я останусь в машине, подожду тебя.
Полковник оценил такт Роджера и косвенно поблагодарил:
– Приду и расскажу.
Полковник быстро вышел из машины и уверенно направился к входу в музей. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, там, где начиналась экспозиция, он огляделся, но не увидел Майкла. Поэтому, медленно рассматривая экспозицию, стал двигаться по ходу экспозиции, стараясь не упустить из виду вход. К его удивлению, Майкл оказался впереди, он отрешенно рассматривал картину. Охранники, заметив приближающего Полковника, отошли чуть в сторону, давая ему подойти к Майклу. Майкл продолжал рассматривать картину, не реагируя на то, что Полковник оказался рядом.