Тайна Розенкрейцеров
Шрифт:
– Ну, если вы настаиваете…
– Упаси Бог! – замахал директор руками. – Я всего лишь прошу. Две-три рукописные книги… по вашему выбору.
Взгляд директора вдруг стал колючим.
– Да понял я, понял, - подумал Глеб.
– Ты хочешь, дорогой шеф, чтобы я этому Мефистофелю показал не самое главное и ценное. А все потому, что с помощью наших находок можно накропать не одну кандидатскую и докторскую диссертации, что может принести комплексу и самому директору неплохие дивиденды.
Директор был здоровым реалистом и прагматиком.
– Нет проблем… – Глеб вышел из кабинета и направился
Там он подобрал три рукописных книги – все религиозного содержания. Они представляли ценность разве что красочным оформлением страниц и тем, что на них лежала пыль веков.
Иностранец набросился на книги как коршун на цыплят. Но по мере того, как он перелистывал страницы, его темное, будто обожженное в горне, лицо стало серым. Крюгер едва сдерживал разочарование и злость…
Иностранец долго не задержался. Сухо попрощавшись, он вышел во двор, а там словно растаял среди экскурсантов. Или испарился. Глеб, который наблюдал за Крюгером из окна кабинета директора, даже рот открыл от изумления.
«Мистика…» – прошептал ошеломленный юноша.
– Глеб Николаевич!
Голос директора заставил его вздрогнуть. Он резко обернулся и встретил нахмуренные брови и тяжелый взгляд исподлобья.
– Вот что, Глеб Николаевич, перенеси-ка все рукописный книги в мой кабинет. Я положу их в сейф.
– Но я ведь с ними еще не закончил …
– Какие проблемы? Заходишь ко мне, берешь, что тебе нужно – и работаешь. В сейфе хранить такие большие ценности надежней. А вскрыть его непросто. Все-таки швейцарский, довоенный, теперь такие не делают. К тому же, кабинет на сигнализации.
– Вы думаете?..
– Герр Крюгер ушел, не солоно хлебавши. Он что-то ищет. И предполагает, что предмет его поисков может находиться у нас. Я вижу этого фрица насквозь. Скорее всего, ему нужна одна из рукописных книг. Похоже, он готов за нее душу дьяволу заложить. Если еще не заложил.
– Неужели вы считаете, что этот иностранный господин способен выкрасть наши находки?
– Не исключено. Возможно, Крюгер агент какого-нибудь богатого коллекционера. Мне доложили, что прежде чем зайти ко мне, он самым тщательным образом осмотрел комплекс, как снаружи, так и внутри, и не просто осмотрел, а все сфотографировал и сделал записи в блокноте.
– Все туристы так делают, – возразил Глеб. – И вообще – мне кажется, вы сильно сгустили краски.
– Ну уж нет! Я стреляный воробей, меня на мякине не проведешь. Он что-то задумал.
– Все равно не верится. Солидный господин, иностранец – и вор…
Глеб с сомнением покачал головой.
– Естественно, сам он воровать не пойдет. Наймет кого-нибудь. У нас за деньги что хочешь сделают. А за большие деньги – тем более. В последние годы столько было таких случаев… Слава Богу, нас пока миновала чаша сия. Директор бросил взгляд на иконку, которая висела возле книжного шкафа, и быстро перекрестил воздух.
– Так что, я думаю, нам еще придется о нем услышать, – продолжил он. – Не хотелось бы, но… Такие люди на полпути не останавливаются. Уж поверь мне, парень…
Мысли и воспоминания Глеба прервал отец:
– Глеб! Ты что, оглох? Зову, зову… Поднимайся, перекур закончен. Нам еще топать до места как минимум два часа.
Спустя
Глава 2. ГЕНЕРАЛ ОРДЕНА ИЕЗУИТОВ
Ксендз Рудзевич, выпроводив последнего прихожанина, с облегчением вздохнул. Служение Господу – тяжкая ноша, но не настолько же. Эти русские поляки такие странные, чтобы не сказать больше…
Рудзевич втянул ноздрями воздух, поморщился и беззлобно сказал:
– Пся крев, холера ясна!
Помещение наполняли запахи пота, табака, давно не мытых тел и самогонного перегара. Прихожане, многие из которых были совсем недавно обращены в католическую веру, перевоспитанию поддавались с трудом.
Конечно, кардинал, оказавший ему большое доверие, может не сомневаться – свой долг перед святым престолом он будет выполнять с большим усердием и прилежанием. Но что делать, если божье слово до его советизированной паствы доходит с трудом? А если и доходит, то чаще всего вместе с похмельным синдромом. Гораздо проще наставить на путь истинный какого-нибудь захудалого негра из африканской глубинки, нежели бывшего колхозника или работягу.
Ксендз снова вздохнул – на этот раз тяжело, с тихим стоном, – и направился в свои «апартаменты». Они представляли собой небольшую комнату вместе с кухонькой площадью шесть квадратных метров и находились в помещении, которое заменяло верующим костел. Раньше в этом здании была контора потребкооперации. Но с приходом демократии многие колхозы и совхозы развалились, деревни и поселки обнищали, и кооперативные магазины закрылись из-за нерентабельности.
Какое-то время начальники от кооперации продолжали занимать свои кабинеты, а затем как-то тихо и незаметно разбрелись кто куда. Контора осталась бесхозной. Понятное дело, сельские труженики, наученные годами правления тех, кто именовал себя «умом, честью и совестью эпохи», жить по коммунистически, не зевали. И вскоре от конторы остались лишь стены – без окон, дверей, без деревянного пола и даже без крыши, на свою беду крытой оцинкованным железом.
Рудзевичу в его просьбе власти не отказали и продали контору и участок земли за чисто символическую цену. Ему нужна была молельня, потому что строительство часовни обещало затянуться до той поры, пока рак свистнет, а для районного начальства было очень важно, чтобы люди не докучали им разными просьбами и требованиями.
Пусть уж лучше народ молится, нежели начнет с транспарантами в руках качать права под окнами здания районной администрации.
То, что ксендз – католик, никого не смутило и не удивило. За последнее десятилетие в некогда православной области не появились разве что почитатели богини Кали [3] . Различные секты плодили и размножались как грибы после дождя.
3
Кали – одна из богинь в индуистской мифологии, которой приносили кровавые жертвоприношения.