Тайна русского путешественника
Шрифт:
Ну что ж. Пока Лютецкий будет заниматься бумагами, ему стоит проявить к вдовушке повышенное внимание, чтобы не нашелся еще какой-нибудь «утешитель». Арчугова ему еще понадобится. Он сделает все красиво.
Глава 7
18 мая 2017 г.
Римма Арчугова сидела все утро у себя. Во-первых, смена часовых поясов, против организма не попрешь, а во-вторых, ей совершенно не хотелось общаться с родственниками, особенно с Кариной. Вчера мать целый день таскала их по встречам и переговорам, это было
С какой стати она так умничает? Сует везде свой нос, лезет с комментариями? Она что, реально собралась после раздела наследства управлять своей долей семейного добра? Римма не спрашивала мать, из каких соображений та вызвала Кару из Штатов, но была уверена, что мать ошиблась. Эта выскочка дорого им обойдется. Проще было бы Машку приручить. Она хотя бы производила впечатление законченной дуры.
Машу Римма видела только на свадьбе, и мнение ее о новой папиной жене было самое невысокое. Дворняжка. Да еще и тупая. А с каким превосходством эта дура смотрела на них с Кариной! Как будто бы заграбастала папашины миллионы. Наивная дурочка! Да папаша кинет ее без копейки в любой момент и мучиться не будет. Правда, лиса родила папочке сына, и его он, разумеется, содержать будет, оставит квартиру, оплатит обучение, будет подкидывать на еду и отдых, при этом стараясь собственноручно выкупать туры, сам найдет школу и переведет деньги, выдавая «бывшей» наличными на руки жалкие крохи.
Только у матери хватило ума втереться в их общий бизнес на стадии мармеладно-шоколадных отношений, не без гордости размышляла Римма, а потом было уже поздно. Римма усмехнулась и перевернулась на живот, блаженно раскинувшись на кровати. Солнышко робко пыталось пробить себе дорогу сквозь неплотные шторы, в листве большущей березы орали как очумелые птицы, пахло свежескошенной травой. Очевидно, садовник утром косил газоны. Было приятно валяться без дела в огромной мягкой кровати, болтать голыми пятками и знать, что никаких дел у тебя сегодня нет. Торопиться некуда. Римма счастливо потянулась, и в этот момент полнейшей безмятежности откуда-то с улицы донесся тревожный шум. И даже не шум, а скорее энергетические волны. Тревожные и беспокойные.
Римма прислушалась. Сквозь распахнутое окно доносились едва различимые голоса, звуки какого-то движения. Римма, почувствовав приступ любопытства, соскользнула с кровати и, подойдя к окну, выглянула из-за занавески. Причиной суеты оказался незнакомый мужчина, весьма привлекательной наружности, около тридцати. Ее любимый возраст. Мальчишеская дурь уже выветрилась, зато появились статус, деньги и умение обращаться с женщинами. Те, у кого они не появились, Римму не интересовали.
Мужчину почему-то не пускали на территорию. Он стоял сердитый, с чемоданом и пытался кому-то дозвониться. Охранники, в свою очередь, тоже пытались кому-то дозвониться. Очевидно, что все эти звонки были безрезультатны. Наконец начальник смены сбегал в дом, после чего, спустя минут пять, красавчика все же впустили.
Римма оторвалась от окна и, покинув комнату, тихонько подбежала к лестнице на первый этаж. Кажется, Карина пригласила его позавтракать, но голоса по-прежнему звучали несколько напряженно. Что ж. Подождем, чем закончится эпопея, а пока приведем себя в порядок. Римма появится перед гостем, когда все недоразумения будут разрешены, если, конечно, он здесь задержится. Его знакомство с нею не будет связано с неприятными ассоциациями, и, скорее всего, им удастся подружиться.
Красавчик, путешествующий без жены и подруги, – легкая и приятная добыча. А раз он был зван в гости, о чем красноречиво свидетельствовали чемодан и сердитое лицо, и, скорее всего, папочкой, значит, не беден. Других папуля в гости не приглашал.
И Римма не спеша отправилась приводить себя в порядок.
Когда гость поднимался в свою комнату, она будто случайно выглянула на лестницу, разумеется, в весьма соблазнительном виде. Потом, когда приехала мать, гость снова спустился вниз, а в его комнату зашел Марат.
Обыск? Оригинально, однако, в России встречают гостей.
Римма натянула сарафан и босиком, с рассыпавшимися по плечам рыжими волосами, отправилась вслед за Маратом. Она прекрасно знала, что мать с Маратом любовники, но это ее не волновало – каждый имеет право проводить время так, как ему нравится.
– Что ищешь? – с порога насмешливо поинтересовалась Римма, входя в комнату гостя.
Марат подскочил как ужаленный.
– Тьфу ты. Напугала. – Он с облегчением выдохнул, взял себя в руки. – Вам что-то нужно?
– Нашел что-нибудь интересное? – присаживаясь на кровать, спросила Римма.
– Нет. – Убеждать девицу в том, что он ничего не искал в чужой комнате, было глупо. К тому же девица – Ларисина дочь, а значит, в их лодке. – Хотите помочь?
– Нет. Сам справишься, – покачивая босой ногой, хамовато ответила Римма. – А кто это? Почему его так долго не хотели пускать, а теперь вы с матерью примчались, обыск устроили?
– Я думаю, будет лучше, если вы обсудите это с Ларисой, а сейчас мне надо кое-что закончить, – с легкой ехидцей проговорил Марат.
– Копайся на здоровье, я тебе не мешаю. Так кто он такой? Отцовский приятель? Компаньон? Засланный казачок? Темная лошадка? Шпион? Кто? И что ему здесь понадобилось?
– Пока не знаю, – снова отрываясь от осмотра чемодана, процедил сквозь зубы Марат, девица его напрягала. Нагловатая, навязчивая. – Хочешь что-то выяснить, спустись вниз, он как раз с Ларисой беседует. Задашь все вопросы ему.
– Ну, вот и чудненько, наконец-то мы перешли на «ты», – рассмеялась ему в лицо Римма. – Марат, а почему ты с матерью спишь? Она же старая для тебя. Помоложе не нашлось или она тебе доплачивает?
Марат поймал себя на мысли, что хочет влепить этой тощей мерзавке хорошую оплеуху. Он подошел к кровати и встал вплотную к полулежащей на кровати девице, сверля ее взглядом черных опасных глаз.
– Хочешь ударить? – догадалась мелкая нахалка. – Но расчет не велит? Мамочка может рассердиться и уволить?
Вот тут усмехнулся Марат.
– Да нет, тут ты ошибаешься. Я могу отшлепать тебя, как сопливую девчонку, и Лариса даже не огорчится. В данный момент я ей нужнее, чем она мне. Так что, крошка, ты не так уж недосягаема. Но у меня есть принцип. Я не бью женщин. Даже таких вздорных и непривлекательных, как ты.
А вот это уже было прямое оскорбление. И теперь взвилась Римма. Она обожала играть на чужих нервах, самолюбии, достоинстве, но не выносила, когда задевали ее. Обычно и не задевали, потому что она тонко чувствовала, с кем подобный номер пройдет, а с кем нет. С прислугой до сих пор проходило. А Катрич – та же прислуга, просто высшего звена.