Тайна рыцарей тамплиеров
Шрифт:
— Ты что-то давно не заходил сюда, — благодушно забрюзжал лавочник, глядя на него снизу вверх. — Я уже начал подумывать: великий раввин забыл про меня, маленького мусульманина.
Раввин Шолом похлопал его по плечу, успокаивая. Он показал торговцу табличку:
— Окажи мне услугу, Хасан, пусть твой слуга отнесет эту штуку тамплиерам. Патриарх, правда, велел это сделать мне самому, но ты ведь знаешь…
Пока он вырезал своей палочкой на табличке перевод, углы его рта горестно опустились.
— Я бы никогда не простил патриарху этого, будь я евреем! — гневно воскликнул Хасан, ибо ему, как и всем, было известно, что ни один благочестивый еврей не смеет ходить по Храмовой площади: смирение не позволяет зайти на место, где некогда находилась святая святых Храма, даже, несмотря на то, что со времени разрушения Храма прошло уже более тысячи лет.
— Патриарх болен, — сказал раввин, — поэтому ему нужен был кто-то, на ком он мог бы разрядить свое дурное настроение. Кроме того, сегодня на редкость душно. Разозлился же он не на меня, а на главного тамплиера, но того не оказалось под рукой.
Раввин вышел на улицу и тут же отпрянул назад. Внезапный порыв ветра поднял облако пыли прямо ему в лицо.
С пропыленными лицами и с растрескавшимися губами рыцари-монахи возвращались с путей паломников. Они устало слезали с коней и разминали ноги, затекшие от верховой езды. Без слов, одними кивками они просили снять с них кожаные шапки и взять оружие.
Эсташ снял куртку с господина де Монбара и, высоко подняв указательный палец, дал ему понять, что сегодня особенный день. Но еще до того как господин де Монбар успел поинтересоваться, что же сегодня за день, подошел господин де Мондидье. Он спросил как всегда нетерпеливо:
— Нет ничего связанного с надписью?
Каждый понимал, что он имеет в виду восковую табличку. Эсташ посмотрел на него большими глазами и кивнул головой: теперь перевод, который с таким нетерпением ожидал господин де Мондидье, был у них.
Как раз накануне сириец послал к ним слугу с табличкой. Эсташ чуть не вырвал ее у него из рук и спешно прочел перевод еврея. Его сердце забилось громко и учащенно. «Теперь, — думал он, — теперь должны действительно начаться поиски, а которых говорил аббат из Клерво. Ибо совершенно ясно, что этот текст имеет какое-то отношение к тайне».
Рыцари-монахи заторопились вслед за Эсташем в комнату в башне, чтобы тотчас же услышать, что прочтет на табличке господин де Пайен. Но тот лишь бегло поглядел написанное, поднял голову и долго смотрел через бойницы на пыльный смерч, бушевавший на улице.
Только тогда, когда люди, стоявшие за ним, начали притопывать ногами от нетерпения, он обернулся и передал им табличку.
Тот, кто ищет воду, заблуждается
Пьер возвратился после работ у Яффских ворот и спустился в полую колонну, охваченный любопытством относительно найденных в ней письменных знаков, о которых ему рассказывали рыцари. Он должен был убедиться в этом собственными глазами, ибо никогда в жизни ему не приходилось еще слышать о колодце, на дне которого была бы обнаружена надпись. Но на Востоке, очевидно, встречаются удивительнейшие вещи! Он сразу же нашел надпись, но вдруг она показалась ему не столь важной, взгляд его упал на два отверстия, в которые можно было просунуть большой палец.
— Ну и дела! — воскликнул он, — это же отверстия для щипцов!
И тогда он обратил внимание на то, что конусообразное дно шахты было сооружено из одного-единственного округлого тесаного камня, вложенного туда подобно пробке.
В последующие дни Пьер поставил леса, к которым прикрепил лебедку. К толстому тросу он привязал щипцы. Господин де Сент-Омер спустился в шахту, вставил зажимы щипцов в отверстия конусообразного булыжника и снова вскарабкался наверх.
Трос натянулся, и за дело взялся господин де Мондидье. У него были могучие мускулы. Но и он, и другие напрасно кряхтели вокруг колеса, которое никак не вертелось. Вдруг они почувствовали резкий рывок, и из глубины донеслось хриплое шуршание. Медленно-медленно на лебедку стал наматываться канат. Балки скрипели, козлы дрожали, словно вся эта постройка вот-вот должна была разлететься на части. Несколько раз приходилось останавливать колесо, и люди с ужасом смотрели в бездну. Наконец булыжник показался в верхней части полой колонны. Соблюдая осторожность, его вытащили.
— На сегодня достаточно! — сказал господин де Пайен. — Завтра на рассвете мы исследуем эту шахту.
Рыцари долго молились. Затем они молча поужинали. Не обсуждая это вслух, каждый думал о колодезной шахте под полой колонной и глубоко вздыхал, уносясь в мечтах куда-то вдаль. Ветер пригнал грозовые тучи. То тут, то там яркие молнии освещали комнату, в которой горели лишь лучины, и рыцари подходили к окнам в ожидании ливня. Но с неба не упало ни одной капли.
Наконец они прочли благодарственную молитву и велели внести факелы. Но в тот же момент раздались раскаты грома, будто удар гигантского кулака потряс стены. Люди попадали на пол. Землетрясение продолжалось какой-то миг, и все стало спокойным, как прежде.
Рыцари осмотрели все комнаты в доме, но никаких повреждений не обнаружили. Они вышли на Храмовую площадь, но и здесь все выглядело так же, как и прежде. Только внизу в долине они увидели, что полукруглые каменные и глиняные крыши низеньких домов во многих местах обрушились. И больше ничего.
Успокоенные, они вернулись домой, где оруженосцы передали им факелы. В мерцании света факелов рыцари спустились по каменной лестнице во внутреннем дворе; и, когда обошли весь зал с колоннами, вероятно, каждый из них удовлетворенно смеялся, глядя на эти гигантские колонны, которые пережили столько землетрясений.
Полая колонна так же крепко и непоколебимо стояла на своем месте. Когда рыцари заглянули в отверстие, они увидели только беспорядочное нагромождение кусков стен и щебня. Колодезной шахты больше не было — она обвалилась во время землетрясения.
Как раз в момент землетрясения жена Пьера родила девочку. Пьер назвал ее Сюзанной в честь матери. А в сердце своем он называл ее «маленькой восточной принцессой». Она была похожа на своих братьев и вскоре стала пухленькой, как Филипп; Арнольд же начал вытягиваться. Когда Пьер на следующий день зашел в дом тамплиеров и сообщил о рождении дочурки, он поразился тому, с каким безразличием господа восприняли это событие. Может, их интересовало только мужское потомство? Нет, этого быть не могло.