Тайна серебряной вазы
Шрифт:
Вскоре из соседней комнаты вышел игумен Гавриил – высокий, крепкий, глаза светлые и умные. Он приветствовал гостей и благословил их. Потом отпустил отца Антипу к его гостиничным заботам и пригласил гостей сесть.
– Чем изволите заниматься? – спросил он доктора.
– По медицинской части практикую, – ответил тот.
– Доброе дело, – согласился игумен и мельком взглянул на Муру, не сводящую с него глаз, – у нас есть, что вам показать. Конечно, вы можете посмотреть все – и на лошадке, куда подальше, и на лодке и на нашем пароходике по скитам. Но наш аптекарский огород и лабораторию вам нужно осмотреть всенепременно.
Он обернулся к стоявшему безмолвно у дверей юному послушнику и сказал:
– Позови, братец, отца Лукиана.
Послушник немедленно скрылся, а игумен Гавриил продолжил:
– Есть у нас и фельдшер, монашеству себя посвятивший, и книжки медицинские мы тоже выписываем. У нас библиотека хорошая – почти десять тысяч томов. Но и свои методы, древние, природные, от Бога данные, используем. Отец Лукиан вам все расскажет и покажет. Всякую травку и растение, что по Божьему слову может дать исцеление. Знаю, милый, знаю, не верите вы во все это, да путь к вере и через знания лежит тоже. Много путей к истине. – Заслышав шаги за спиной, он обернулся к остановившемуся у дверей монаху, низкорослому, деревенского вида, с бронзовым от загара лицом и впалыми щеками. – Брат Лукиан, благословляю тебя на благое дело – покажи нашему гостю лекарственный огород.
Доктору ничего не оставалось, как встать. Лицо его не выражало особого воодушевления, может быть и потому, что игумен ничего не говорил о том, должна ли Мура идти с ним в лекарственный огород.
– А сестра Мария останется со мной побеседовать. – Игумен, казалось, прочитал мысли доктора. – Может быть, и ей найдем что по вкусу и промыслу Божьему.
Доктор обернулся в дверях – Мура сидела, опустив глаза.
– Рад, рад вас здесь видеть, сестра, – обратился игумен Гавриил к Муре, как только стихли шаги за его спиной. – Вы написали в нашей гостиничной книге, что являетесь дочерью профессора химии. Из этой среды мало у нас богомольцев бывает, нынешнее ученье отвращает от веры, а значит – и от истины. С какой же целью вы посетили нашу обитель?
– Отец Гавриил, – прошептала Мура, подняв на него глаза, – я боюсь сказать вам правду.
– Не бойся, дочь моя, правда меня не испугает. Говори.
– Я боюсь вашего сурового суда, – продолжила Мура, – а от этого зависит и моя вера. Вы ведь не можете меня обмануть?
– Почему ты так думаешь, сестра Мария? Что тебя гнетет – облегчи свою душу. – Взгляд игумена, настороженный, отдаленный, противоречил его ласковому тону.
– Я думаю, что мою душу гнетет истина, – Мура посмотрела прямо в глаза игумену Гавриилу, и, увидев, что он отводит их, упрямо и требовательно добавила: – А разве истина, если она открывается по Промыслу Божьему, не должна радовать? Вот и Христос говорил, что он – истина и путь, а апостол Иоанн написал, что Иисус называл себя светом и любовью.
– Истину надо постигать духовным усилием. – Голос игумена Гавриила звучал отчужденно, он, казалось, ждал, что еще скажет Мура.
– Я не знаю, правильно ли я делаю, что говорю с вами, отец Гавриил, об этом. Я надеялась встретить здесь совсем другого человека. Потому что только он может подтвердить, действительно ли я правильно сделала, что приехала сюда, в эту обитель. Но то, что знает он, должны знать и вы.
– Дочь моя, – предостерег отец Гавриил, – так бывает часто в миру – дьявольская ложь искусно выдает себя за истину. А истина сокровенна, она словами не передается.
– Да, я знаю. – Мура потупила было глаза, но снова вскинула голову и открыто взглянула на сурового игумена. – И это-то меня и смущает, батюшка, не дает мне возможности сказать вам то, что я ношу в себе. Мне кажется, что это мне не принадлежит.
Игумен Гавриил встал и прошел к Дионисию. Потом повернулся и испытующе глянул на Муру.
– Правильно ли я понял вас, сестра Мария? Вы приехали сюда, чтобы навестить кого-то, кто был вам дорог и кто ныне пребывает в обители?
– Это не жених, – быстро произнесла Мура, – и вы это знаете.
– Я не настолько проницателен, дочь моя. – Игумен подошел к девушке и взял ее за руки. Она поднялась со стула.
– Но если истина кому-то открывается, значит, на это есть Воля Божья? – спросила Мура.
– Да, дитя мое, – только все совершается в назначенные сроки.
– Батюшка, – неожиданно страстно воскликнула Мура, – отец Гавриил, вы все знаете, не случайно вы отослали отсюда доктора Коровкина! Вы хотели, чтобы наш разговор проходил наедине. Я этого ждала – вы знаете, почему я сюда приехала.
– Что ж, в этом есть резон, – подтвердил отец Гавриил, – Говори, сестра, я слушаю.
– Я понимаю вашу мудрость, – синие глаза под черными, четко прорисованными бровями потемнели от печали, – и приму любое ваше решение. Я покорюсь вашей воле. Но только от вас зависит – будут ли у меня силы жить дальше.
Она ждала, что игумен возразит ей, ответит какой-нибудь цитатой из Писания о греховности подобных мыслей, но он молчал, глядя ей прямо в глаза.
– Я хочу увидеть того, кто был рожден под Вифлеемской звездой, – прошептала Мура и явственно различила пронесшиеся в зрачках игумена быстрые молнии.
Однако лицо его оставалось неподвижным, и он молчал, не выпуская ее рук из своих худощавых прохладных ладоней.
– Отец Авель должен был вам все рассказать, – продолжила обессиленным шепотом Мура. – Я так ждала этой минуты. Что же мне теперь делать со всем тем, что есть в моей душе? Я чувствую весь мир чужим.
– В этом мире есть много твоих братьев и сестер, – сказал наконец игумен, выпустив руки Муры из своих ладоней, – без них ни одно благое деяние не было бы возможным.
– Я хочу помогать им...
– Хорошо, – игумен выпрямился и шагнул назад, – я благословляю тебя, дочь моя. Сие не в моей власти. Ты идешь с открытыми духовными очами – поистине чудо Господне. Следуй за мной. Я хочу показать тебе нашу библиотеку.
Игумен Гавриил повернулся и повел ее из покоев, потом свернул на лестницу, ведущую вниз, – Мура насчитала всего несколько ступеней, – потом они продолжили путь под узкими белыми сводами к маленькой металлической двери. Справа от двери на стене был вмонтирован металлический крест с солнцем на перекладине. Игумен дотронулся рукой до золотого круга – и через миг послышался мягкий металлический скрежет открывающейся двери.