Тайна Спящей Охотницы
Шрифт:
Как только речь зашла об этом, кратком периоде жизни, Вольфа как подменили. Минут пять Кит слушал восторженный рассказ прапрапрадеда о «самом грандиозном государственном проекте в истории России, без которого мы не только бы Сибирь и Дальний Восток не освоили, но и потеряли бы их вовсе — японцы бы их отняли и вся история пошла бы по иному пути». Слушал, не понимая технических терминов при описании доброго десятка новшеств, предложенных Вольфом при прокладке горных тоннелей.
— Тебе все эти допотопные паровозики да железки — разумеется, скука одна, — говорил Вольф, будто сам присутствовал на том историческом уроке, когда Кит с грехом пополам отвечал про развитие промышленности в стародавние времена, уроке,
Поверить в это было нелегко, зная о необыкновенных путешествиях Вольфа во времени, но, глядя в его сверкающие глаза, иного не оставалось.
Весь этот марш энтузиастов оборвался пронзительной нотой через два года с небольшим… Случилась как-то авария, что могла бы развернуться в катастрофу с большими жертвами. Могла бы, кабы Вольф не оказался в нужное время и в нужном месте. Недалеко от выхода из горного тоннеля построили мост через реку, протекавшую в ущелье. Река была узкой, а мост высокий. И вот однажды случилась такая непогода, что река в одночасье вздулась и поднялась, как хребет проснувшегося под землею дракона. А такой ее способности заранее не предположили — ошибка вышла. Мост не выдержал — и стало его выворачивать, кренить и сносить, как раз когда на нем бригада работала по всей его стометровой длине.
И вот волею Провидения окажись тут Максимилиан Вольф — подобно тому, как удачно оказалась у валившегося уездного моста его прапрапрабабка Арина Шмакова. Связь времен вышла поразительной! Только на этот раз масштаб беды размахнулся как раз по чину молодому, образованному, столичному таланту, а не простой девушке из глубинки. Молнией полыхнула в сознании Вольфа семейная легенда — под проливным дождем бросился он к мосту и точно так же, как Арина, бухнулся на него в земном поклоне, ударил ладонями по несущим балкам пути, валившимся вбок и вниз — в смертоносный гудящий поток.
Что тут случилось, Кит уже мог легко себе представить — молыньи-фейерверки и восстановление моста, происшедшее как бы в обратной съемке… Увы, один рабочий тогда всё-таки погиб, сорвавшись в реку от испуга: он подпрыгнул, когда пронеслись у него под ногами разряды, зацепился за балку ограждения, но она была мокрой и очень скользкой… И еще одна немаловажная деталь: мост Максимилиану Вольфу — вот так, в земном поклоне — пришлось держать больше суток, пока река немного не успокоилась. Криками он отгонял всех прочь, да народ и сам не смел подойти. Потом он охрип. Потом руки у него онемели. Но мост был спасен, а позже его укрепили…
Тут бы и наградить Вольфа каким-нибудь орденом Российской Империи — типа, за доблестный труд и за отвагу. Может, и наградили бы когда-нибудь. А так только рабочие успели отблагодарить чаркой водки и всеобщим земным поклоном. Три дня все на него смотрели, как на разоблаченного инопланетянина, не знали, как подойти и поздороваться… а на четвертый день Максимилиана Вольфа похитили японцы.
Строительство сибирской дороги их очень беспокоило. Много было там их тайных агентов. Опоили Вольфа сонным зельем, подмешанным в ром, которым Вольф глушил подхваченный на мосту бронхит, и унесли-увезли в тайное место…
Уже в первом разговоре с типом, который остался в памяти Вольфа как «Синий Самурай» за синеватый оттенок лица, стало ясно, что японцы знали давнюю историю со столкновением кораблей на Балтике и уникума из своего прищуренного взора никогда не упускали. Наши-то ослабили внимание, а самураи — нет. И вот — привалила им удача!
Японцы время на посулы не тратили — сразу предупредили: если талант работать на них откажется, то сначала родителей в Кронштадте утопят руками тамошних агентов, а ежели и вовсе геройствовать начнет, то катаной кишки вспорют, чтоб никому более не достался — и до
Вольф, как человек себя уважающий, попросил для приличия ночь на размышление. «Хай!» — сказали японцы и оставили его в четырех глухих стенах с двумя порциями суши, чайничком заваренного чая сенча и, как у япошек полагается, не большой, а маленькой бутылочкой саке.
И вот что удивительно! Как пленник заснул — так тотчас вспышкой озарения приснилась ему вся технология постройки геоскафа… А главное, заработали от такого стресса в его организме некие древние, тайные гены, давшие чудесную возможность изменять материалы собственными руками. В ту самую ночь возник четкий образ и рыхлителя, и разрушителя и всяких иных небывалых дивайсов и гаджетов. Открылись вдруг тайны, над которыми бились-бились, да едва ли чего добились алхимики разных веков и народов, открылось и чутьё, откуда и как добыть вещества и материалы, коих на поверхности планеты не сыскать.
Можно вообразить, как обрадовался наутро «Синий Самурай». Наверно, он с веером замысловато танцевал после того, как Вольф подписал договор о сотрудничестве и обещал для начала построить небывалый бронепоезд-болид при условии, что ему пару паровозов выдадут, а к ним в придачу — нужное количество брони и еще один обыкновенный пассажирский вагон.
На тайном полигоне дивились япошки, как Максимилиан Вольф работает без помощников, как левитируют и вертятся в воздухе всякие железки, меняя формы и оттенки, как ткёт он сеть электрических и плазменных разрядов, всё это спаивая и связывая в единое целое… а потом вдруг — раз! — и стали у них глаза, наверно, совсем большими и круглыми, как у героев манги. Потому как на их манговых глазах странного вида «бронепоезд», что напоминал формами объевшуюся рыбу-камбалу, вдруг мыркнул прямо сквозь рельсы и шпалы под землю — и поминай, как его звали! А звали его «геоскафом», чего япошки, уже предвкушавшие завоевать на чудо-бронепоезде всю Азию, и знать не знали!
С того фокуса и началась подземная эпопея маркшейдера Вольфа!
Поначалу он разминался, осваивая пространства верхнего слоя земной коры, а уходить в глубины не рисковал. Как и знаменитый капитан Немо, он решил своего дома не иметь и остаться на всю жизнь одиноким волком не морей, а недр. Правда, капитан Немо, сын индийского магараджи, был сказочно богат, а скромный инженер-маркшейдер… Нет, его семья не бедствовала, но он решил на глаза родным не показываться, чтобы не угодить еще в какую-нибудь ловушку. Единственным человеком, которому он доверял, был друг Яник, князь Веледницкий. У старого друга он решил одолжить немного денег до той поры, пока не развернет свои подземные дела на широкую ногу.
Освоив ориентацию в недрах, Вольф быстро доплыл до его подмосковного имения — геоскаф мог разгоняться под землей, как современный истребитель — в небе.
Яник протер очки, увидев старого друга, всплывшего на поверхность земли, и поверил каждому его слову. Так и остался он для Вольфа единственным «маяком». От него же в следующее посещение он узнал ужасно печальную новость: его отцу, Карлу Мартыновичу, исчезновение сына преподнесли как пропажу без вести и намекнули на трагическую гибель в горах, под обвалом. Отца сразил сердечный приступ, и он скончался. Мать, Екатерина Михайловна, урожденная Терпугова (устоялась такая традиция в роду Вольфов, служивших российской короне, — жениться на русских девушках) тоже слегла, давно мучимая чахоткой. Горько пожалел Вольф, что не рискнул сразу же, пока всякие сыски не опомнились, завернуть к своим… Теперь он написал короткое и совершенно секретное письмо матери, которое друг Януарий пообещал доставить и после прочтения сразу же собственноручно уничтожить. А Максимилиан с той поры еще больше обозлился на мир. И стал нырять в недра планеты все глубже и глубже.