Тайна старого кафе
Шрифт:
Разговор подруг прервал телефонный звонок. Папа сообщил, что маму переводят из реанимации в обычную палату, но пролежит она долго.
— Тетя Ира приедет. Поживет какое-то время, тяжело мне одному и работать, и в больнице находиться. Да и за домом присмотреть надо.
Даша обиделась: почему это один? А она? Но спорить не стала. Тетю, папину сестру, она любила.
4.4
Та, будучи городским жителем, неожиданно для всех продала квартиру и перебралась в деревню, в самую глушь, где исполнила давнюю мечту: разбила такой цветник,
Но основной причиной было не это: в глубинке Ирина Васильевна собирала местные легенды и суеверия.
— Ну ты же образованный человек, филолог, — пенял ей сын, — а изучаешь мракобесие.
— «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», — следовал неизменный ответ. — К тому же на этих суевериях люди уже не одну кандидатскую защитили.
И вот теперь она приехала к брату, чтобы помочь в трудной ситуации. А вместе с ней в квартире поселился аромат свежескошенной травы, меда и корицы — Ирина Васильевна обожала выпечку, но при этом оставалась тощей, как палка.
Первым делом она проинспектировала квартиру на предмет чистоты и осталась довольна:
— И чего панику поднимал? Дочка и сама справляется, правда, Даша?
А потом, похвалив ее вязание и заказав десяток «ажурненьких салфеточек», отправилась на кухню. Вскоре оттуда запахло сдобой.
— Дашка, иди с тестом возиться!
«Возиться с тестом» значило сидеть на стульчике рядом и развлекать тетю разговорами. Но Даша не знала, что делать: с одной стороны, хотелось спросить совета, с другой — было страшно, то не поверят.
— Ну, и чего мнемся? — кусок теста превращался сначала в тончайший блин, а после в затейливую плюшку и отправлялся на противень. — Хочешь что-то сказать, так сейчас самое время — руки заняты, а язык свободен.
И Даша решилась.
Говорила долго, путаясь и перескакивая с одного на другое, приплетала и скрип качелей, и веревку на детской площадке, и рыжего кота… Рассказывала и боялась, что ее обвинят во вранье.
Но тетя поверила:
— Знаешь, племяшка, когда день за днем, год за годом собираешь необычные истории, слышишь о домовых, анчутках, кикиморах и прочей нечисти, рано или поздно задумаешься: а не правда ли все это. И, когда, наконец, столкнешься, примешь их существование как должное.
— А ты их видела? — у Даши даже голос пропал от священного трепета перед непознанным.
— Нет, — тетя отправила в духовку первую партию плюшек, — не довелось.
В молчании она раскатала следующий пласт, смазала маслом, посыпала сахаром. Но Даша видела, что мыслями тетя Ира сейчас далеко и боялась даже пошевелиться, чтобы не спугнуть, не прервать.
Наконец, та решительно вымыла руки и велела:
— Покажи-ка мне эти фотографии.
— Я их… удалила, — расстроилась Даша. И тут же вскинулась: — У Пети есть, сейчас попрошу прислать!
Интернет тормозил, снимки долго грузились, так что в духовку успела отправиться уже вторая партия выпечки. Первая «отдыхала» в плетеной корзине, прикрытая льняным полотенцем.
— Ну что там? — Ирина Васильевна поставила перед племянницей кружку молока и плюшку. — Готово?
— Да. Вот, смотри, это…
— Игоша, — договорила за Дашей Ирина Васильевна. — Признаюсь, я его другим представляла, но сомнений нет, он и есть. Классика! Заблудился, бедный ребенок…
Даша чуть не подавилась. Назвать этого уродца, устраивающего погром в квартире, пугающего ее шагами и смехом, «бедным ребенком» язык не поворачивался.
— Игоша маму свою ищет, чтобы или обрести вечный покой, или отомстить.
— Так, это из-за него мама в больнице? И ругается постоянно?
Тетя Ира строго посмотрела на племянницу и вздохнула:
— Ты что же, веришь, что твоя мама убила собственного ребенка?
— Нет, — Даше чуть не плакала. Как тетя только в голову такое пришло!
— И, потом… Не похоже это на игошу. Он обычно конкурентов убирает, так что если бы кто и пострадал, так это ты.
— А я и пострадала! — выпалила Даша. — Сначала пугал до полусмерти, потом квартиру разгромил! И, вообще, за что нас-то?
— О, было бы за что, — рассмеялась Ирина Васильевна, — от вас бы и мокрого места не осталось. Говорю же — заблудился. Дом многоквартирный, поди, найди, где негодная мамка живет.
— Ага, свою не нашел, а мою в больницу отправил!
— Даш, вот скажи мне: чем ты слушаешь? Говорю же — это не игоша. Тут что-то Другое…
Экран мигнул. Картинка наконец-то загрузилась, прервав разговор. Ирина Васильевна вгляделась в фотографию, а потом тихо хмыкнула:
— А ведь я там тоже была. Надо же, совсем об этом кафе забыла. Вот там, — палец замер в миллиметре от экрана, — стоял крохотный столик, на одного. Я его любила: возьмешь кофе, пирожное и сидишь, в окошко глазеешь. Или кота гладишь.
— Рыжего?
— Рыжего. Толстый лентяй, и урчал как трактор. Ну, пойдем?
— Куда? — удивилась Даша.
— В кафе. Хочу посмотреть, во что оно превратилось.
— Все равно не увидите, — буркнула девушка. Ей вовсе не хотелось идти в проклятое место, с которого начались ее несчастья.
— А это на что? — указала тетя на свой смартфон. — Не каждый день выпадает шанс самой сфотографировать то, о чем всю жизнь истории собираешь. Представляешь, какой материал для научной работы?
— Плюшки не сгорят? — Даша попробовала сменить тему, но в ответ услышала задорный смех:
— Не сгорят. Вот допеку, маме в больницу отвезем для поднятия настроения, и в кафе.
— Так, вечер уже будет!
— Ничего, темнеет сейчас поздно, успеем все.
Окошко в другой мир
— Надо же… Совсем такое же, как я запомнила. Правда, тогда оно было поновее.
— Ирина Васильевна стояла на тротуаре, беспрерывно делая снимки.