Тайна старого колодца
Шрифт:
— Чего не могу — того не могу. В этой области равных Герасимову нет.
— Жаль, — Чернышев разочарованно вздохнул, несколько раз затянулся папиросой. — Был бы товарищ Герасимов жив, послали бы ему череп, поднятый из колодца, и…
— Порадовали бы его, — с улыбкой вставил Медников.
— Не улыбайся. Случай-то, по-моему, серьезный.
— Есть более серьезные, Маркел Маркелович.
— Оно конечно, — согласился Чернышев и замолчал.
«Газик» вовсю пылил по шоссе. Щебенка дробно выстукивала по днищу машины, в неукатанных местах сердито шипела под колесами. Обдавая пылью, изредка проносились встречные грузовики. Насколько хватал глаз, беспечно зеленели набравшие силу всходы, кое-где
Лес кончился неожиданно. Солнце ослепительно ударило в глаза, и с обеих сторон проселочной дороги потянулась яркая, с бело-розовыми пятнами цветущего клевера, равнина. У самой ее кромки на фоне голубого неба показалась поднятая стрела автокрана. «Газик» перемахнул через неглубокий придорожный кювет и, продавив в клевере жирную колею, остановился у культстана.
— Вот и приехали, — устало поглаживая поясницу, сказал Чернышев, когда все вылезли из машины.
Звонко стрекотали кузнечики. Зависнув точкой в безоблачном голубом небе, протяжно тянул песню жаворонок. Густо пропитанный медово-клеверным настоем воздух рябил в глазах от знойного марева.
Бирюков огляделся. У колодца темнела подсохшая сверху небольшая куча ила. Рядом с ней, на траве, что-то было прикрыто брезентом. Чернышев молча приподнял край брезента. Антон увидел перемазанные илом кости и пожелтевший человеческий череп.
Медников, надев резиновые перчатки, присел на корточки и взял одну из костей. Бирюков тоже было наклонился, но, почувствовав брезгливость и какую-то смутную тревогу, быстро выпрямился. Стараясь скрыть возникшие чувства, подошел к колодцу. Долго смотрел на обвалившиеся края, на примятый вокруг колодца бурьян, сдвинутые в сторону почерневшие толстые бревна.
— Что задумался? — подойдя к нему, тихо спросил Чернышев. — С чего начинать будешь?
— Придется спуститься, — Антон показал рукой в колодец. — Веревка есть?
— Найдется, — Чернышев повернулся к шоферу, который с любопытством наблюдал за Медниковым: — Сеня, у тебя в багажнике веревка была. Неси-ка ее сюда.
— А к-комбинезон и с-сапоги резиновые надо? — заикаясь, спросил шофер.
Чернышев утвердительно кивнул и посоветовал Антону:
— Переоденься.
Пока Бирюков переодевался, Чернышев с шофером привязали веревку к крану и свободный конец ее сбросили в колодец. Для порядка попробовав, прочно ли привязана веревка, Антон поплевал на ладони и осторожно стал спускаться. Бревна колодезного сруба прогнили. Чувствовалось, как они мягко сдают под ногами. Плотный, застоявшийся запах ударил в нос. Упершись ногами и спиной в противоположные стенки колодца, Антон слегка расслабился, стараясь пересилить внезапно подступившую к горлу тошноту.
— Ты жив там? — заглянув в колодец, крикнул Чернышев.
Бирюков поднял голову — до поверхности было около трех метров. Он спустился еще на метр и почувствовал под ногами воду. В сумраке колодца смутно различались осклизлые бревна сруба, густая жижа внизу. Антон несколько минут внимательно осматривал стенки, но, кроме свежих борозд, оставленных на бревнах грейферным ковшом при чистке, ничего не увидел.
— Ну, что там? — снова крикнул Чернышев.
— Ничего! — громко ответил Антон и поразился, как глухо прозвучал голос, — узкая горловина колодца словно не хотела выпустить звуки на волю.
Здесь, в глубине, стояла глухая тишина. Казалось, наверху замерла жизнь, насторожилась. «Без веревки
3. «Свидетель номер один»
Он появился у колодца незаметно. Сняв старомодный картузишко, низко наклонил облысевшую голову и заискивающе проговорил:
— Здрасьте, граждане-товарищи. Бог в помощь…
— Здорово, Кузьмич, — ответил Чернышев и смерил удивленным взглядом щуплую фигурку старика. — Ты чего это сюда приплелся?
— Дак вот… — замялся старик. — Слышь-ка, Маркел Маркелыч, в деревне антересную историю сказывают: будто бы из колодца человека достали.
— Кто сказывает?
— Дак вся деревня говорит. А я к, таким историям сызмальства антересом страдаю.
— Страдал бы себе на печке. Не лень было такой круг пешим ходом топать?
— Зря, Маркел Маркелыч, сердишься, — старик погладил макушку. — Я этот колодец очень даже хорошо знаю и свидетелем номер один могу выступить.
— Когда понадобишься… — начал было Чернышев, но Антон перебил его:
— Извините, Маркел Маркелович. Мне интересно с дедом побеседовать.
— Интересно — беседуй. Только он тебе нагородит — семь верст до небес и все лесом. — Чернышев погрозил старику пальцем: — Смотри, Кузьмич! За ложные показания и пенсионеров к ответственности привлекают.
Старик обиженно заморгал:
— Неужто я без понятия, Маркел Маркелыч?
— Ты и с понятием соврешь — дорого не возьмешь. Ладно, беседуйте. Пойду культстан погляжу.
— Давно колодец вырыт? — спросил старика Антон.
— Дак, слышь-ка, я тебе сущую правду скажу, — старик посмотрел вслед Чернышеву. — И Маркел Маркелыч не даст соврать. Вырыт колодец в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Дата точная, поскольку собственнолично принимал участие в его рытье. А выбирал место для колодца и руководил всей работой Мишанка Пахомов. Был такой колодезный мастер, в одна тысяча девятьсот сороковом году помер. Сколько теперь действует в Ярском старых колодцев с доброй водой — все Мишанка соорудил. Секрет, слышь-ка, мужик знал. Как-то, находясь в хорошем настроении, поделился тем секретом со мной. Не поверишь, овцы и гуси ему показывали место, где близко от поверхности земли водоносный пласт проходит. Овца, она, значит, выбирает место для лежанки на сухой земле. Где стадо овец легло ночевать, там хоть заройся — воды не отроешь. А вот гусь — обратное дело. Гусь — птица водяная и устраивается на ночлег в такой точке, где подземная вода к поверхности рвется. Тут для колодца и самое место! Дак вот, когда рыли данный колодец, я у Мишанки, можно сказать, помощником номер один был.
Бирюков хотел задать еще вопрос, но старик говорил не прерываясь:
— И опять же из-за своего любопытства здесь присутствовал. Думал, антересное отроют. Тут, слышь-ка, такая история, — старик показал на клеверное поле: — Во-о-он там курганы… Видишь?
Антон посмотрел по направлению, указанному стариком, и быстро насчитал на поле семь едва приметных холмиков.
— Дак вот, сказывают, в них захоронены войны Ермака Тимофеевича. В этих местах у него битва с татарами состоялась. Теперь курганов ровно семь, а было ровно восемь. Один перед Отечественной войной разрыли. Из Новосибирска люди приезжали. Полное лето рыли. Наши колхозники помогали, в их числе и я на раскопках трудился. Даже от Маркела Маркелыча неприятность поимел. Он до войны у нас уже председательствовал и при людях меня тогда оконфузил. Сказал: «Надо в колхозе, Кузьмич, работать, а не придуриваться. Ермака без тебя откопают». Только я не в обиде за эти слова. Молоденьким тогда был Маркел Маркелыч.