Тайна стонущей пещеры (с илл.)
Шрифт:
Опередив взрослых, девочка первая подбежала к источнику, но воды не набрала: увидев пионеров, она подпрыгнула, выронила из рук бутылку, бросилась к Сбитневу и с криком «Витя!» ткнулась носом и губами ему в щеку. Потом отскочила на два шага, замерла и радостно и удивленно заморгала круглыми голубыми глазами.
— Зинка! Чижик! Откуда
Зинка тряхнула головой, рассмеялась так звонко, что присела, и скороговоркой затараторила:
— Вот так встреча! Я за семенами для школьного питомника ездила. А ты здорово подрос! Я уже перешла в шестой класс. Ты куда едешь? Может быть, к нам в Заветное? Вот бы хорошо! Я тоже домой.
Она положительно не могла стоять на месте: все подпрыгивала, будто ей пятки жгло. То хлопала в ладоши, то теребила косички, то поправляла короткое платьице. Руки ее не знали покоя, лицо беспрерывно меняло выражение.
Изумленные ребята молча смотрели на нее. А пассажиры автобуса, набиравшие воду, добродушно улыбались. Они, видимо, уже успели познакомиться со своей бойкой попутчицей.
— Мы в туристский поход идем по горам. И в Заветном у вас тоже побываем, послезавтра придем. Я бабушке несу кое-что, мама передала, — ответил Сбитнев.
— Придешь? Вот красота! Я тебе питомник покажу, с Мишкой Тимирязевым познакомлю. Знаешь, у бабушки ноги прибаливают, поэтому мне торопиться надо. Мы такой раннеспелый персик вывели — ахнешь! — снова застрекотала Зинка.
— Цокотуха, набирай быстрее, а то автобус уйдет, — с усмешкой проговорил высокий усатый пассажир, завинчивая свой термос.
— Как это уйдет? Вот еще! — Зина подхватила с земли бутылку и стала ополаскивать ее, а сама, повернув лицо к Сбитневу, продолжала:
— Мы вчера на море ходили купаться. Далеко очень, но зато наплавались, нанырялись — всю ночь голова болела. Хотите, мы вас с музыкой встретим? У нас свой школьный оркестр. Митька на трубе играет — ахнешь! — Она набрала в бутылку воды, тряхнула мокрой рукой: — Ой, и холодна! Как у нас в ущельной речке, куда коза дяди Егора свалилась.
— Слушай, Зинка, — перебил ее Сбитнев и подошел к ней поближе, — ты знаешь, где там у вас пещера, которая стонет?
— А как же! Конечно, знаю. Только она далеко от деревни. И туда никто не ходит — страшно! Ее давно хотели камнями заложить, да все никак не замуруют.
На шоссе протяжно загудел автобус. Несколько голосов закричало: «Зина, Зинка!»
— Сейчас, сейчас, — отмахнулась она. — Поговорить не дадут, — и снова Сбитневу: — Я тебе покажу эту пещеру. Но чур в нее не ходить. Уговор? Позавчера она так стонала! так стонала!.. А вас, вот увидишь, оркестр будет встречать, — крикнула она и понеслась к автобусу, мелькая стоптанными подошвами сандалий.
Когда автобус проезжал мимо ребят, они увидели, что Зинка стоит между рядами кресел, жестикулирует и что-то быстро-быстро рассказывает. Пассажиры весело смеялись.
— Ну и девочка, прямо пулемет, — первым очнулся Коркин. — Кто это такая?
— Сестренка моя двоюродная, из Заветного, — ответил Сбитнев.
— Наговорила десять ведер за секунду, — съязвил Шумейкин, но Сбитнев так повел на него глазами, что он сразу осекся.
Встреча в лесу
Отряд свернул с шоссе и пошел по тропинке между кустарниками.
Какая-то птичка, прыгая с сучка на сучок, тоненько и протяжно прокричала: — Иду-у-ут, иду-у-ут! — и понеслась в лес предупреждать всех об опасности.
Первый привал сделали на лесной опушке.
Коркин с радостью сбросил тяжелый рюкзак.
— Ребята, кто хочет закусить, идите сюда. Мама мне столько надавала — еле тащу. Несколько человек, в том числе и Олег Шумейкин, уселись вокруг Васиного рюкзака, и вскоре его вес значительно убавился. Коркин, как гостеприимный хозяин, предлагал то одно, то другое. Хватило на всех и по стаканчику горячего какао из объемистого термоса. Когда угощение кончилось, Шумейкин забрался под густой куст орешника и с аппетитом поел еще из своего рюкзака.
Ребята разбрелись по поляне.
— Ой, девочки, сюда! Какой жучок! — закричала Маша Окунева. Возле нее сразу столпилось несколько человек.
— Подумаешь, жучок! Обыкновенная обжорка, — снисходительно проговорил Шумейкин.
— Что-то я названия такого не знаю — и не слышала, — неуверенно возразила Галя Пурыгина.
— Ты еще много чего не знаешь. Это страшный вредитель огородов, воодушевился Олег. — Обжорка заберется в кочан капусты, выест у него всю середку, отложив несколько сотен яичек и вылезает с другого бока. За день один жук может испортить десяток головок капусты, — вдохновенно говорил Олег пораженным слушателям. Они смотрели на Шумейкина с уважением. Но тут подошел Коркин, поглядел на Жука.
— Ох, и здоров же ты врать! Это красотел — полезный жук. Он уничтожает вредных гусениц. А ты что плетешь? Сам ты обжорка. — Ребята рассмеялись. Все знали, что Олег любит покушать, и слова Коркина попали в цель.
Через полчаса отряд построился. Вера Алексеевна проверила лямки рюкзаков, заставила Коркина переложить из обширных карманов в мешок все, кроме носового платка и очков.
…Длинной цепочкой петляли по кустарнику, шли узкой тропкой между высокими холмами. Здесь кончалась предгорная гряда, совсем недалеко маячили загадочные, таинственные горы.
Олег шагал рядом с учительницей в голове колонны. Сбитнева Вера Алексеевна поставила замыкающим — следить, чтобы никто не отстал.
Витя с интересом осматривался по сторонам и не заметил, как нагнал Олю, Галю и Ваню Горелова.
— А ты, Ваня, хотел бы быть путешественником? — услышал Сбитнев голос Оли Пахомовой.
— Хотел бы, — ответил мальчик.
— И я тоже, — мечтательно проговорила Галя Пурыгина. — Представляете, идешь, где ни один человек не проходил, первый все узнаешь, открываешь, как Пржевальский или Миклухо-Маклай. Здорово!