Тайна Святой Плащаницы
Шрифт:
— Это всего лишь твое личное мнение! — возмущенно вскрикнула Минерва. — Ты — невежа и глупец!
— Успокойтесь, успокойтесь… — попросил Марко. — Было бы просто смешно, если бы мы начали грызться между собой. Говори, что ты хотел мне сказать, Пьетро.
— Антонино сказал, что Урфа — это бывшая Эдесса. Ну и что из того? Сколько было таких городов, которые поднялись на руинах других поселений? Здесь, в Италии, под каждым камнем — целая история, но Из-за этого не стоит терять разум и рыться в прошлом каждый раз, когда мы расследуем убийство или пожар. Я знаю, что это дело имеет для тебя особое значение, Марко, и, если позволишь, я откровенно скажу тебе, что ты слишком зациклился на этом и явно делаешь из мухи слона, придавая всему этому экстраординарное
Марко задумался над эмоциональными словами Пьетро. В том, что тот сейчас сказал, была своя логика, и Марко даже начал подумывать, что Пьетро, пожалуй, в чем-то прав. Однако Марко был стреляный воробей, он всю свою сознательную жизнь занимался проведением расследований. Инстинкт сыщика подсказывал ему, что нужно продолжать раскручивать эту версию, какой бы нелепой она ни казалась.
— Я тебя выслушал. Возможно, ты и прав. Однако, поскольку нам нечего терять, мы не откажемся ни от одной версии. Пожалуйста, Минерва, позови Софию. Надеюсь, она еще не уснула. Что еще мы знаем об Урфе?
Антонино подробно рассказал все, что удалось узнать и об Урфе, и об Эдессе. Он предчувствовал, что шеф задаст ему этот вопрос.
— И так всем известно, что Священное Полотно когда-то находилось в Эдессе, — заметил Пьетро. — Даже я это знаю, потому что уже досыта наслушался от вас об истории Плащаницы.
— Да, это верно. Новым для нас является то, что среди местных жителей много выходцев из Урфы и что они каким-то образом связаны с Плащаницей, — настаивал Марко.
— Неужели? Объясни-ка мне, каким же это образом они с ней связаны? — не унимался Пьетро.
— Ты слишком хороший полицейский для того, чтобы тебе действительно нужно было это растолковывать, но раз уж ты так хочешь… Тургут — из Урфы, и он работает привратником в соборе. Он был в соборе во время последнего пожара, а еще он был там во время всех инцидентов, происшедших в соборе. И, как ни странно, он никогда ничего не видел. А еще есть безъязыкий парень, который, как мы знаем, пытался совершить кражу в соборе. Любопытно то, что он — не единственный безъязыкий человек, попадавшийся нам. Несколько месяцев назад еще один такой же погиб в огне. Из истории Плащаницы мы знаем, что были другие пожары и другие безъязыкие люди. Кроме того, два брата, родом из Турции, — любопытно, что тоже из Урфы, — пытались убить нашего немого парня. С какой целью? Мне хотелось бы, чтобы ты и Джузеппе поговорили завтра с этим привратником. Скажите ему, что расследование все еще продолжается и что вам еще раз хотелось бы поговорить с ним, поскольку вы надеетесь на то, что он все же что-нибудь вспомнит.
— Он будет нервничать. Он все время плакал, когда мы его допрашивали в первый раз, — сказал Джузеппе.
— Именно поэтому он мне и кажется самым слабым звеном. Да, кстати! Нам нужно запросить официальное разрешение на прослушивание всех телефонов наших любезных друзей из Урфы.
Минерва вернулась в сопровождении Софии. Обе женщины, холодно взглянув на Пьетро, присели рядом с остальными. Когда в три часа ночи пришло время закрывать бар, Марко и его команда все еще разговаривали. София была согласна с Марко в том, что нужно ухватиться за эту неожиданно возникшую ниточку, ведущую в Урфу. Антонине и Минерва придерживались того же мнения. Джузеппе был настроен скептически, но не стал спорить со своими товарищами, а Пьетро
Наконец все пошли спать — в уверенности, что развязка этого дела уже не за горами.
Старик проснулся, вырванный из глубокого сна звонком мобильного телефона. С тех пор как он лег спать, не прошло и двух часов. Герцог пребывал в прекрасном расположении духа и отпустил их лишь за полночь. Ужин был чудесным, а разговоры — увлекательными, свойственными мужчинам его возраста и социального положения, проводящим время без дам.
Он не ответил на звонок, увидев по высветившемуся на табло мобильного телефона номеру, что ему звонят из Нью-Йорка. Он знал, что ему в этом случае следует делать: поднявшись и накинув легкий кашемировый халат, он направился в свой кабинет. Придя туда, он закрыл дверь на ключ и, усевшись за стол, нажал потайную кнопку. Через несколько минут он уже разговаривал по телефонной линии, защищенной от подслушивания всякими изощренными устройствами.
То, что он услышал, обеспокоило его: люди из Департамента произведений искусства постепенно подбирались к Общине, к Аддаю, хотя пока не подозревали о существовании пастыря.
Аддаю не удалось реализовать план устранения Мендибжа, и тот действительно теперь превратился в «троянского коня».
Но это было еще не все. Команда Валони дала волю своему воображению, и доктор Галлони разрабатывала версию, которая могла привести к установлению истины, хотя сама Галлони об этом еще не подозревала. Что касается испанской журналистки, то она обладала аналитическим умом и романтическим воображением — качествами, в данный момент весьма опасными. Опасными для них.
Когда он вышел из своего кабинета, уже светало. Вернувшись в спальню, он занялся приготовлениями. Впереди его ждал долгий день. Через четыре часа ему нужно присутствовать на чрезвычайно важном собрании в Париже. Там соберутся все, а потому его беспокоило, что встреча организована в такой спешке, — они могут привлечь к себе внимание искушенных глаз.
41
Вечер уже перешел в ночь, когда Жак де Моле, Великий магистр ордена тамплиеров, при свете свечей читал письмо, присланное из Вены рыцарем Пьером Бера-ром. В нем сообщалось о подробностях проходившего в Вене церковного Собора. Благородное лицо Великого магистра было изрезано морщинами. Систематическое недосыпание отразилось на его глазах — они были покрасневшими и усталыми.
Орден переживал тяжелые времена.
Напротив Вильнев дю Тампль — огромного фортификационного сооружения — высился величественный королевский дворец, в котором Филипп, король Франции, готовил решительный удар по ордену тамплиеров.
Королевская казна была пуста, а Филипп ведь был одним из главных должников ордена: он был должен тамплиерам столько золота, что ему едва ли хватило бы и десяти жизней, чтобы расплатиться.
Однако Филипп IV и не собирался отдавать свои долги. У него были совсем другие планы: он хотел стать наследником всего имущества ордена, хотя ему и пришлось бы ради этого поделиться с Церковью.
Король уговорил рыцарей-госпитальеров поддержать его в борьбе против тамплиеров, пообещав им за это замки и поместья. А еще он подкупил некоторых близких к Папе Римскому влиятельных церковников, чтобы они настроили Папу против ордена.
С тех пор как Филипп организовал подделку завещания Эскье де Флориана, он стал подбираться к тамплиерам, и с каждым днем приближался тот момент, когда он будет в силах нанести им смертельный удар.
На короля производил сильное впечатление Жак де Моле, которым он втайне восхищался за его доблесть и решительность, а еще за благородство и другие положительные качества, которых не хватало ему самому. Наверное, именно поэтому король избегал Великого магистра, чувствуя себя неловко под его чистым благородным взглядом, и Филипп не успокоится, пока не разделается с де Моле, отправив его на костер.