Тайна Святой Руси. История старообрядчества в событиях и лицах

Урушев Дмитрий Александрович

Выяснилось, что крестьянин Осип Дектянников — беспоповец, но записан в метрической книге Успенской церкви города Дерпта (Тарту). Его дети Иван, Василий и Андрей были крещены в старообрядчестве. Местный священник насильно перекрестил мальчиков. Тотчас же после перекрещивания тринадцатилетний Василий кинулся в реку, чтобы «смыть с себя священную печать дара Духа Святого».

Власти решили отобрать сыновей у Дектянникова и «передать на воспитание православным родственникам или опекунам». Родители вынуждены были прятать детей.

Из этой истории Сологуб сделал неутешительный вывод: «Раскольники не имеют пред законом ни наставников, ни молельни, ни жен, ни детей, ни прав, ни обязанностей.

Они не возвышены до степени разумного общества, а унижены до степени стада без пастыря». Эти горькие слова как нельзя лучше характеризуют тогдашнее отношение властей к староверам всех согласий.

В 1848 году правительство Николая I издает еще один закон, призванный уничтожить главный оплот старообрядчества — купечество. От всех торговцев и промышленников потребовали предоставить удостоверения, что они принадлежат к Синодальной церкви.

В противном случае их могли исключить из гильдий и лишить сословных прав, с которыми было связано и освобождение от воинской повинности — 25-летней рекрутчины. Купцам предстояло выбирать: или отречься от веры, или как-то приспосабливаться.

В связи с указом были подготовлены списки московских купцов-староверов (более 500 семей). Некоторые из них, не выдержав давления, заявили о переходе из «раскола» в единоверие. Впрочем, большинство из них вернулось в старообрядчество после тош, как в 1856 году нелепый закон был отменен.

Многие вышли из купеческого сословия и записались в мещане, а затем воспользовались неожиданной льготой — для скорейшего заселения основанного в 1848 году городка Ейска (Краснодарский край) староверам было разрешено приписываться к местному купечеству.

Так поступили знаменитые Рябушинские, ревностные прихожане храмов Рогожского кладбища. Павел Михайлович Рябушинский (1820–1899) на перекладных отправляется за 1400 верст за гильдейским свидетельством для себя, брата и зятя. В Москву он вернулся ейским купцом третьей гильдии и числился таковым до 1858 года.

Но власти не ограничились только изданием репрессивных законов. По всей стране разорялись старообрядческие монастыри и храмы, изымались древние книги и иконы. В начале XX века историк А.С. Пругавин писал о тех временах: «Последствия такого порядка вещей достаточно известны… Запечатанные часовни, разоренные скиты, разогнанные по лицу земли скитники и скитницы — дряхлые, бездомные старики и старухи — постоянные, непрерывные набеги на дома сектантов, обыски, аресты старинных книг и икон, бесконечный ряд процессов со множеством лиц, обвиненных в разных “совращениях”, тюремные заключения за постройку часовни, за отпечатание невиннейшей старинной рукописи, какой-нибудь четьи минеи, лишения прав, ссылки, бесконечные этапные скитания, конвои, кандалы, пожизненные монастырские заточения — вот эти последствия» [153] .

153

Пругавин А.С. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М., 1905. С. 29.

Обычное для той эпохи описание погрома мы находим в «Соборянах» Лескова. Старгородский протопоп Савелий Туберозов пишет в 1836 году в своей «Демикотоновой книге»:

«9-го мая. На день св. Николая Угодника происходило разрушение Деевской староверческой часовни. Зрелище было страшное, непристойное и поистине возмутительное. А к сему же еще, как назло, железный крест с купольного фонаря сорвался и повис на цепях, а будучи остервененно понуждаем баграми разорителей к падению, упал внезапно и проломил пожарному солдату из жидов голову, отчего

тот здесь же и помер. Ох, как мне было тяжко все это видеть. Господи! Да, право, хотя бы жидов-то не посылали, что ли, кресты рвать!

Вечером над разоренною молельною собирался народ, и их, и наш церковный, и все вместе много и горестно плакали и, на конец того, начали даже искать объятий и унии.

10-го мая. Были большие со стороны начальства ошибки. Пред полунощью прошел слух, что народ вынес на камень лампаду и начал молиться над разбитою молельной. Все мы собрались и видим, точно, идет моление, и лампада горит в руках у старца и не потухает. Городничий велел тихо подвести пожарные трубы и из них народ окачивать. Было сие весьма необдуманно и, скажу, даже глупо, ибо народ зажег свечи и пошел по домам, воспевая “мучителя фараона” и крича: “Господь поборает вере мучимой; и ветер свещей не гасит! ” Другие кивали на меня и вопили: “Подай нам нашу Пречистую покровенную Богородицу и поклоняйся своей простоволосой в немецком платье! ” Я только указал городничему, сколь неосторожно было сие его распоряжение о разорении, и срывании крестов, и отобрании иконы» [154] .

154

Лесков Н.С. Соборяне: хроника // Собрание сочинений в одиннадцати томах. Т. 4. М., 1957. С. 33.

Описание погрома — не художественный вымысел Лескова. Именно так были разорены сотни моленных по всей стране, знаменитые монастыри в Стародубье, на Иргизе и Ветке, славная Выговская пустынь в Поморье.

Ужас староверов был столь велик, что некоторые из них объявили Николая I антихристом. Часть поповцев, жившая на Урале и духовно окормлявшаяся священниками из монастырей на реке Иргиз, приняла беспоповское учение о наступлении последних времен. Когда в 1825 году умер отец Архип, последний старообрядческий священник на Урале, а иргизские обители были уничтожены, эти староверы отказались от дальнейшего приема «беглых попов» и фактически превратились в беспоповцев. Богослужение у них стали совершать простые миряне — «старики» или «дьяки». Свои моленные они называли «часовнями», отчего и получили прозвище «часовенных старообрядцев» или «Часовенного согласия».

Главнейшим орудием правительственной борьбы со старообрядчеством стало единоверие. С его помощью поповцев и беспоповцев насильно присоединяли к Синодальной церкви. От единоверия пострадали и всероссийские староверческие центры — Преображенское и Рогожское кладбища в Москве.

В 1847 году богаделенный дом на знаменитом беспоповском Преображенском кладбище был подчинен гражданским властям. Беспоповцы были обвинены в «немолении за царя» и «противозаконных действиях». Попечитель кладбища, престарелый фабрикант Федор Алексеевич Гучков, глава династии известных предпринимателей, был арестован и сослан в Петрозаводск. Другой попечитель, купец Константин Егорович Егоров, был выслан в Пензу.

В 1853 году в единоверие перешли сыновья Гучкова и «почтенные лица из купечества» — всего 53 прихожанина храмов Преображенского кладбища. По их прошению власти отняли у беспоповцев соборную Успенскую часовню. Здесь в 1854 году митрополитом Филаретом был освящен Никольский придел. В1857 году весь величественный Успенский храм, перестроенный Гучковыми, был освящен как единоверческая церковь.

А в 1866 году большая часть Преображенского кладбища со всем находившимся там имуществом была захвачена Синодальной церковью. По благословению Филарета здесь открылся единоверческий Никольский монастырь.