Тайна святых

Иванов Петр Константинович

Вот когда сказалась совершеннейшая духовная пустота Толстошеева и цена всех его посещений старца. Чтобы осмелиться сказать великому духовному человеку: ты стар, отдай мне своих девушек — нужно быть не только не духовным человеком, но до конца материалистом, как бы даже издевающимся над миром духовных отношений людей. Мельничная община уподобляется прачешному или иному заведению, которое по наследству передается от очень старого к более молодому. Св. Серафим среди старцев не мог найти человека, который бы взял в руководство тех, кого он духовно породил. А простому послушнику, которого монастырь не хочет,

вследствие его малоиноческих качеств, даже постричь в монахи, приходит мысль принять на себя духовное отчество над детьми святого. Эту цель следует назвать безумной.

Она делается навязчивой идеей Толстошеева, а сам он мучителем старца.

Прихожу, рассказывает Мантуров, к батюшке, а он такой скорбный: вот, говорит, одолел меня Иван Тихонович из Тамбова; дай, да дай ему послушание. В чем я ему дам послушание? Нет тебе, говорю, дороги в моих девушек входить. Отцу Гурию Св. Серафим жалуется с негодованием: вот каков брат-то наш Иван: испросил у отца Нифонта благословение в Дивеев, по близости; приедет туда, говорит, что я его послал, вводит у них некоторые обычаи... И будет всё более и более учащать к ним, будет всем распространять, что я то и то приказывал ему, будет заводить у них постройки, будет говоррить, что я желаю у них монастырь открыть. Но вот я тебе, батюшка, сказываю: ничего этого я не говорил: пусть живут уединенно, монастыря не просят, а живут общиной. Из обители бы не отлучались за сборами, а занимались хлебопашеством.

Св. Серафим хочет преодолеть Толстошеева, но бессилен.

Когда отводили землю (по дару Постниковой), рассказывает старшая сестра мельничной общины, — Иван Тихонович жил у нас целую неделю. Батюшка несколько раз ко мне присылал — чтобы я его непременно выслала, но я сделать этого не посмела. И когда после пришла к батюшке, он строго мне выговаривал.

— Ведь он, матушка, как лапу-то впустит, так и не выпустит, — говорил св. Серафим по поводу того, что Толстошеев снова ночевал у Мантурова в Дивееве: ведь Мишенька его добром на денек взял, а он уже и ночь ночевать.

Несмотря на то что св. Серафим явно негодует на Толстошеева, тот как ни в чем не бывало продолжает приходить к старцу.

“Однажды мы были у батюшки с сестрами, заслышали чьи-то шаги. Батюшка быстро затворил дверь и, прислонясь к ней спиной, говорит нам тихонько: “Тс! Живописец идет”. Слышим, подошел Саровский послушник — потолкался, потолкался, а мы все молчим... ушел”.

— Этот возмутитель всего света и меня убогого Серафима возмутил, — восклицает тот, который, казалось, достиг величайшей душевной тишины на земле, кто живет почти не в здешнем мире, постоянно беседует наяву с Божией Матерью и святыми, светит, как солнце. Кто так могуч в загробном мире, что побеждает диавола, овладевшего двумя грешными душами. И сам сатана в страшной злобе влетает к св. Серафиму в келью, как кромешная тьма, но бессилен и исчезает.

Имеющий великую благодать от Бога запуган ничтожным послушником Саровского монастыря.

“В год смерти батюшки Серафима, повествует мельничная сестра, была я в сенях его кельи, где стоял гроб. Долго мы с ним духовно беседовали, батюшка так утешительно говорил. Вдруг, изменившись в лице, так-то грустно, скорбно и как бы испуганно, воскликнул он: “идет, идет!” Быстро поставил меня за дверь и приотворил

ее. “Кто это, батюшка?” — спросила я перепуганно. “Живописец”, — ответил он. Вошел монах Иван Тихонов. Поставив его спиной к двери, батюшка, утешал меня взглядом, и сказал Ивану Тихонову что-то тихо, тот вышел”.

За три недели до кончины батюшки, рассказывает старица Домна, прихожу я к нему и он говорит, мне, глубоко вздыхая: “Прощай, радость моя! Скажу тебе: придет время, многие захотят и будут называться вам отцами, но прошу вас, никому не склоняйтесь духом”. Потом, смотря на свою чудотворную икону Божией Матери “Всех радостей радость” — воздел он к ней руки и со слезами на глазах, скорбно так воскликнул: “Каково, матушка, Иван то Тихонов назовется вам отцом! Породил ли он вас? Породил то вас духом ведь убогий Серафим”.

Что же значит всё это? каким образом ничтожный член церкви мог победить великого члена церкви, который действовал не только по согласию, но по повелению первого члена церкви Пресвятой Богородицы. Какие силы помогали Толстошееву разрушить святое дело, задуманное Пресвятой Богородицей — создание женской общины любви — Мельничной обители.

Начнем так. Как Бог избирает для Себя верных свидетелей и направляет их в церковь во времена, благоприятные во славу Божию и на славу церкви, так диавол подыскивает себе подходящих людей, чтобы пустить их во время, удобное для него на разрушение церкви.

Внутренне праздный и пустой человек, Толстошеев слишком легкая добыча для злого духа; обыкновенно, сатана оставляет таких людей как бы без внимания, но во времена боевые Толстошеев ему необходим.

У брата Ивана мысли — желания также быстро исчезают, как являются, и ему было не трудно слушаться старца. Но вот вдруг одна мысль останавливается в нем неподвижно, родит желание. Не привыкнув бороться с желаниями и даже не понимая, что такое борьба, — Толстошеев скоро совершенно подпадает под власть этого желания, становится его рабом, безумеет под его властью. В психиатрии такие мысли-желания именуются навязчивыми идеями; говоря же духовно — внушены диаволом, и человек ими связан.

Насколько прежде было легко убедить Толстошеева забыть ту или иную мысль-желание, ибо они были для него почти безразличны, настолько вновь пришедшее желание начинает ему казаться важным, необходимым, требующим во что бы то ни стало своего исполнения. Ему невозможно доказать, что эта мысль неразумна, совершенно невыполнима в истинном смысле и потому нелепа. Желание становится как бы его вторым я, и он всячески старается осуществить то, что оно ему подсказывает.

Вот причина, что Толстошеев вовсе не замечает негодования старца и продолжает как ни в чем не бывало посещать его и твердить свое: отдать ему на попечение мельничных сестер.

До сих пор наше изъяснение относится к пониманию внутреннего состояния брата Ивана Тихоновича, но ни мало не отвечает на коренной вопрос: если св. Серафим побеждает в загробном мире самого диавола и отнимает у него грешные души, то как же он не может победить человека, в которого вселился диавол? И ведь св. Серафим выполняет волю Пресвятой Богородицы — основывает новую, по совершенно новому уставу, данному Божией Матерью, общину Мельничных сестер. Значит, Толстошеев собирается разрушить дело Самой Богоматери.