Тайна темного подвала
Шрифт:
Теперь же Энн наконец заставила себя додумать ее до конца. И снова обратилась к прошлому…
Вот она спрашивает свою маленькую кузину, как та очутилась в «Худе». И снова бурный поток смеха и слез, сквозь которые наконец пробился ответ:
— О, мой отец… он часто говорил о «Худе». Мы с ним строили такие чудесные планы! Как приедем в Лондон, остановимся в «Худе» и пойдем в театр, а потом еще будем ходить на экскурсии, посмотрим все-все!
Теперь Энн было ясно все, кроме конца этой истории.
Как им удалось заставить эту бедняжку тайком от нее отправиться в тот дом? В тот самый, где потом Энн нашла ее бездыханное тело. И зачем нужно было ее убивать! Одно было ей ясно: смерть Энн Бородейл была каким-то образом связана с ее собственным возвращением из Америки.
Но как, как?
Энн стала вспоминать, что делала в то утро… Ходила в банк, зашла в несколько магазинов. А потом так устала, что ей пришлось… Что же? Но, как Энн ни старалась, она не могла вспомнить, что же сделала дальше.
«Надо отвлечься, иначе точно не вспомнится», — подумала она, и в ту же секунду воспоминание всплыло из глубин памяти. Перед ее глазами снова был гостиничный коридор и дверь ее номера. Она вставила ключ в скважину, вошла и на туалетном столике нашла записку:
Мне надо кое-кого повидать. А иду я… нет, не буду говорить с кем. Расскажу вечером. Все это так интересно! Я буду в доме номер сто девять по Грейвилл-роуд.
Энн.
Энн прочла записку трижды. Должно быть, ее принесла в номер та милая горничная… На обороте листка, в углу, Энн обнаружила еще несколько неровных строчек:
Пожалуй, скажу тебе сейчас. Одного из моих новых знакомых зовут Макстон. Он довольно неприятный. А второй — наш с тобой кузен Росс Крэнстон. Это с ними я там встречаюсь.
Да, она встретилась с ними в том доме. И там же встретилась со своей смертью.
А куда же делась та записка? Энн вспомнила, как прячет ее куда-то. Но куда? После посещения того дома на Грейвилл-роуд записки у нее с собой не было. Но ведь она выронила там свою сумочку. Вот откуда они узнали, что она пришла в тот дом следом за Энн. И так Крэнстон смог отыскать ее в Хэйликотте, у теток Джима. Но записки в сумочке не было, это точно. И вдруг Энн вспомнила, что убрала ее в ящик для носовых платков.
Она не знала, почему спрятала ее именно туда, однако ясно представляла открытый ящик комода, а в нем — записку. А потом, несмотря на усталость, она снова вышла на улицу и на углу поймала такси. Теперь она ясно помнила даже то, как спросила шофера, знает ли он Грейвилл-роуд, а получив утвердительный ответ, попросила высадить ее на повороте. Почему именно там? В тот момент это представлялось ей самым разумным. Нужно только вспомнить, по какой причине. Может быть, она хотела, чтобы ее действия не выглядели откровенной слежкой? Да, именно так. На углу она расплатилась с шофером, прошла пешком до сто девятого дома, поднялась по ступенькам к парадной двери и обнаружила, что она не.. заперта. Почему же? Ответ явился в ту же секунду: потому что ее кузина Энн лежала мертвая в подвале. Это был их последний и самый циничный трюк. Открытая дверь была приманкой: кто бы ни зашел в нее — честный человек или вор, — он неизбежно оказывался втянутым в дело об убийстве.
И в эту ловушку попалась она.
Глава 49
Энн поднялась на ноги. Теперь она должна спуститься. До чего же это было трудно — сойти вниз, к этим людям, и сесть завтракать, не показывая и вида, что к ней вернулась память. Теперь Энн удивлялась, почему они привезли ее именно сюда. Впрочем, куда-то же им надо было ее отвезти, но они и не подозревали, какой эффект произведут на нее родные стены. Откуда было им знать, что дома к ней вернется память! Но они не должны ни о чем догадаться. Надо идти, иначе они что-то заподозрят. Теперь она должна следить за каждым своим словом, каждым взглядом. Даже за мыслями. Энн ощутила внезапную решительность. И, не давая себе времени задуматься или испугаться, она двинулась вниз, в столовую.
Росс не отрывал глаз от двери.
— Долго же ты! — неожиданно жалобно произнес он.
— Мне было нехорошо, — отозвалась Энн. — Но теперь все в порядке. Думаю, могу даже позавтракать.
Макстон помахал ей рукой, в которой был зажат горячий тост с маслом:
— Мы не собираемся уморить вас голодом. Садитесь и ешьте!
Энн была озадачена. Ее похитители даже и не думали кормить ее отдельно. Она могла отрезать себе хлеба, могла сварить яйцо. Могла налить себе чаю и молока. Еда была вкусной и сытной, и после завтрака Энн почувствовала себя гораздо лучше. Что же дальше?
Что они задумали? У них же должен быть план!
За завтраком Энн не проронила ни слова, но, закончив есть, оттолкнула стул и поднялась.
— Зачем вы привезли меня сюда?
Макстон резко обернулся к ней, но продолжал сидеть, — так что Энн могла бы смотреть на него сверху вниз. Однако она устремила взгляд на Росса, на своего кузена Росса Фореста Крэнстона. В этом было ее единственное преимущество: он и не догадывался, что ей известно, кто он и как его фамилия. Что он ее родственник. Она должна держать себя в руках и не показывать им, что к ней вернулась память. Что она просто случайно услышала его имя.
То, что они знают, кто она такая, уже достаточно опасно, но если они поймут, что она все вспомнила — наступит конец. Для нее.
Эти мысли в одну секунду пронеслись у нее в голове…
Первым заговорил Макстон. Энн не смотрела на него, по знала, что он улыбается.
— Зачем мы привезли вас сюда? Да я уж и сам не понимаю.
Энн провела рукой по глазам.
— Зачем? — повторила она, и голос ее невольно задрожал. Она этого не хотела, но впоследствии ей не раз приходило в голову, что ничего не могло быть уместнее в тот момент.
Макстон засмеялся.
— Мы подумали, что в таком милом спокойном местечке вам будет легче определиться. Знаете, вам невероятно повезло: перед вами — двое мужчин, есть из кого выбрать И выбирай" можно не торопясь, в тишине и покое.
— О чем вы говорите? — слишком торопливо и нервно выпалила она.
Теперь взгляд ее был устремлен на Макстона. Вид его был ей настолько отвратителен, что она едва сдерживалась, чтобы не запустить чем-нибудь в его улыбающуюся физиономию. Но стоит ей утратить контроль над собой — она пропала… Их взгляды сшиблись, высекая искры, словно два клинка. И Энн отвела глаза, стала смотреть на росса. Он сидел, потупившись, и мрачно ковырял вилкой скатерть.