Тайна улицы Дезир
Шрифт:
Она уже несколько часов следовала за Ингрид, неутомимой девушкой в бежевом, феей льдов, стрекозой ледников. Они остановились в высокогорном приюте, и Ингрид заказала какой-то безвкусный энергетический напиток и кофе в термосе. Десять жалких минут отдыха, чтобы присесть на обледеневшую деревянную скамейку, обменяться вздохами и несколькими ободряющими фразами. И снова в путь. Это был кошмар. Белый кошмар.
39
Они нагнали группу около семи часов следующего вечера у высокогорного приюта Лу-Матье. Небо было похоже на пласт черной серы, утыканный тысячей бриллиантов. Лолу приводила в оцепенение плотная тишина и невероятность пройденного пути. Обе они молчали уже много часов. Ингрид
В высокогорном приюте разместилось около десятка лыжников. Группа состояла из пары, уединившейся в мезонине, и еще восьми мужчин. Пятеро играли в карты. Остальные комментировали партию. Среди них выделялся человек лет пятидесяти с выгоревшими на солнце волосами, лицом бывалого альпиниста и естественной властностью начальника.
Ингрид и Лола обменялись со всеми краткими приветствиями и развернули спальные мешки. Они перекусили, без труда приняли позы путешественниц, наконец-то дорвавшихся до вожделенного вечернего отдыха, и стали прислушиваться к разговорам. Спутники блондина несколько раз называли его Пьеро и упоминали, что Круа-Русс уже близко.
Ингрид быстро заснула. Завернутая в серебристый спальный мешок, из которого торчали какие-то веточки, она напоминала гигантского светлячка. Идея Лоле понравилась, и она, недолго думая, прижалась к спине Ингрид, чтобы согреться. Сон пришел не сразу. Перед ее глазами проносились поезда, но она бежала недостаточно быстро, чтобы их догнать. Она попыталась раствориться в дыхании Ингрид, которое скоро смешалось с ревом находившейся неподалеку горной реки. Ей это удалось.
Ей снилось, что открылась дверь и в лицо пахнуло холодным воздухом. Она ясно осознавала, что спит, но не имела ни малейшего желания просыпаться, ни малейшего желания вылезать из спального мешка и сражаться с ледяными чарами гор. Что-то заставило ее вынырнуть из глубин сознания. Как будто высокогорному приюту угрожал пожар. Она открыла глаза и увидела рядом с собой спящую американку. В воздухе плавал неприятный запах, кажется, сигаретного дыма. Она села и прислушалась к дружному храпу вокруг. Вынула из кармана фонарик и направила луч на место, где должен был спать Пьеро Норман, он же Пьер Нортон. Пусто. Лола потормошила Ингрид, но безрезультатно. Чтобы разбудить некоторых людей, надо громко звать их по имени и трясти, как грушу. Видимо, Ингрид принадлежала к их числу. Нужно постараться не разбудить путешественников.
Лола натянула комбинезон, шапку, перчатки и вышла. Свет ее фонарика уткнулся в туман, нарисовав в нем темный круг, в котором плясали снежинки. Она с жалостью посмотрела на себя - снег доходил ей до колен, - осветила расплывчатый силуэт здания, потом громаду скал, которые она заметила на пути сюда. Она опустила луч к земле и увидела следы Нортона. Она прошла метров двадцать быстрым шагом, ее ботинки громко скрипели в вязкой тишине. Следы уходили влево. Лола решила перейти в наступление. Случая поговорить с Нортоном с глазу на глаз, без свидетелей, больше не представится. В то же время она знала, что он привел ее сюда специально. Если он хотел выкурить сигарету, то ему совершенно незачем было делать это посреди ночи, в сильную метель. Должно быть, он дохнул ей в лицо сигаретным дымом, чтобы она проснулась.
Она несколько раз назвала его настоящим именем, произнесла слово «полиция», но ее голос утонул в снегу. Она ждала, направив луч фонарика на огромные серые тени.
– Что вам нужно от Пьера Нортона?
– Узнать, что он сделал со своим сыном для того, чтобы тот стал убийцей.
– Вы что, бредите?
В голосе слышался не столько вопрос, сколько агрессия. Лола надела очки с оранжевыми фильтрами. Она смутно различала окружающие предметы.
– Об этом пишут все газеты. Патрик Кантор убил девушку в Париже. Патрик Кантор, ребенок, которого вы бросили двенадцать лет назад.
– Вы что, явились сюда читать мне мораль?
Вслед за этой фразой послышались быстрые шаги по снегу. Лола погасила фонарик и отступила на несколько шагов назад, пытаясь найти собственные следы. Она не боялась, но ее тело очень устало и посылало в мозг противоречивые сигналы. Она пустилась бежать зигзагами, чтобы сбить его, тщательно считая шаги, чтобы вернуться точно в центр, повернуть и снова побежать. Но он был проводником в горах. Должно быть, он не раз видел, как улепетывали белые зайцы, на одного из которых так мечтала напасть Ингрид! Почему эта девица не идет на помощь, чего она ждет, черт побери!
Она хотела крикнуть: «Ингрид!», но слова застряли у нее в горле. Что-то сжало ей бока. Он схватил ее за талию. Они упали. Нортон зажимал ей рот перчаткой, клочки ткани забивались в горло и вызывали тошноту. Его дыхание обжигало Лоле висок. Он пробормотал:
– Скажи мне, на кого ты работаешь! Ты не из полиции, иначе пришла бы сюда с жандармами.
Он наполовину убрал руку. Она проговорила:
– Я и пришла с жандармами, кретин! Сейчас они будут здесь.
– Ты меня держишь за дурака! Ну что ж, тебе виднее. Давай, поднимаемся.
Он рывком поднял ее и поволок за собой. Она пыталась биться, кричать, но у нее больше не было сил. Холод сковывал ее. Она потеряла ориентацию. Множество путаных мыслей соединились в одно общее ощущение. Что она добралась до корня зла. Зла, в которое никогда не верила. Изменчивого и многообразного зла. Передававшегося от отца к сыну. Но в то же время она не хотела признать, что рассуждает столь примитивно. Это только проклятые американцы делят мир на черное и белое, на добро и зло. Эти люди действия сначала делали, а потом думали. Южане были аристократами, а северяне - людьми действия. И Юг проиграл, не так ли? Но что же ты медлишь, Ингрид, черт тебя побери! Сейчас самое время действовать. Лола попыталась заставить себя рассмеяться, но безуспешно. Она слышала его дыхание. Ровное и спокойное. Дыхание атлета. Или хорошо смазанной турбины. Вот он стал дышать тяжелее, но тянул ее, тянул. И сейчас она знала, что оба они проделали немалый путь в ночи: он в инфракрасных охотничьих очках, она со своей нечеловеческой усталостью. Потому что она услышала шум реки, катившей свои яростные волны вниз по скалам. Звук невиданной жестокости, в котором сосредоточилось все величественное и священное равнодушие природы. Она совершила самую большую ошибку в своей жизни полицейского, уйдя одна из этого чертова высокогорного приюта.
Она попыталсь сделаться еще тяжелее, чтобы ее невозможно было тащить, но этот мужчина был силен, как медведь, и тянул ее к реке. Лола знала, что он хочет сбросить ее на камни, которыми было усеяно русло. Она разобьется о них. Потом он найдет Ингрид. И так же убьет. И снег заметет следы. А завтра на рассвете группа вслед за своим гидом покинет высокогорный приют, оставив в нем два спальных мешка. Две обманки. Пока обнаружат их замерзшие трупы, пройдет не одна неделя.
– Лолааааа! Лолааааа! Лолааааа!
Это вполне могла быть слуховая галлюцинация. Смесь яростного рева реки, шума ветра и крика какой-нибудь ночной птицы. Но это могла быть и Ингрид Дизель. Почувствовав новый всплеск надежды и сил, Лола Жост дернула Нортона, повалив его за собой на снег. Снова обжигающий лед; она отчаянно пыталась вытащить из кармана фонарик, а когда ей это удалось, она начала посылать бешеные световые сигналы, перекатываясь по снегу и камням. Одновременно она громко звала Ингрид по имени, рот у нее был полон снега, но она кричала, несмотря на удары, сыпавшиеся отовсюду, удары человека, завывавшего от отчаяния и слепой ярости.