Тайна умрёт со мной
Шрифт:
— Ох, мне так жаль, миссис Пайк. Она умеет быть такой… ядовитой! — Айрис не сразу подобрала нужное слово. Но оно очень подходило Энид: она умела, обходясь самыми вежливыми словами, нанести такое оскорбление и уязвить так глубоко, как другой не сумел бы, даже если бы грубо бранился. Как будто что-то долго копилось и настаивалось внутри неё, а когда выходило наружу, то даже крошечная капля была смертельна.
— Умеет, не отнимешь… — согласилась миссис Пайк. — Ну ничего, сегодня опять будет стирка, специально отправлю Уилсона развесить всё на улице и шуметь посильнее. Будет она меня учить! — грозно добавила
— У Уилсона же сегодня выходной, — напомнила Айрис.
— Ради такого дела он бы и в выходной вышел, — хохотнула миссис Пайк. — Но сэр Дэвид попросил его поработать сегодня, а отдохнуть потом среди недели. Надо приглядеть за посетителями из города. Егеря-то у нас уже скоро два месяца нет, как Крейн ногу сломал. Приходил какой-то один, мальчишка совсем, разве ж ему по силам?
— А что за посетители? — перебила Айрис.
— Из Стоктона. Есть там один… Так вы же его знаете! Мистер Хоутон, дантист. Он собрал группу туристов — придут смотреть часовню в лесу. И сэр Дэвид ещё разрешил им парк осмотреть, часть, что по ту сторону мостиков. Мистер Хоутон, конечно, не допустит, чтобы что-то сломали или зашли, куда не полагается. Но лучше пусть Уилсон приглядит. Чужие люди, как никак.
***
Три часа спустя Айрис вместе с Уилсоном шла к реке. Конечно же, она вызвалась составить ему компанию, а он не стал отказываться. Айрис не думала, что услышит что-то совершенно новое, и отправилась с Уилсоном больше для того, чтобы развеяться и чтобы поскорее прошла первая половина дня до того момента, когда она сможет забрать у мистера Дента газету.
Она в начале недели ходила в то место, что называли Лесом самоубийц, чтобы получше изучить церковь в миниатюре: теперь, когда она знала связанную с ней историю, то смотрела другими глазами. Это была не просто игрушечная церковь, а кенотаф, но, как выяснилось, и не кенотаф тоже, а надгробный памятник Фрэнсиса де Вернея и его сына. По иронии судьбы настоящая церковь Святого Ботольфа уже давно была разрушена, от неё остались только похожие на остов древнего ящера руины, а крошечная копия до сих пор стояла…
Так же и книги, те хроники и жизнеописания, что Айрис изучала в Сомервиле, были лишь хрупкой копией, миниатюрой, малым подобием настоящей жизни: дворцов, кораблей, венценосных особ, военачальников и священнослужителей. Но то величие ушло, а копии остались.
Айрис и Уилсон наблюдали от начала ступеней, как пять больших лодок плыли вверх по течению. Потом, когда они приблизились к причалу, Уилсон спустился вниз, чтобы помочь гостям высадиться. Конечно же, мистер Хоутон повёл всех осматривать эллинг, а Айрис стала медленно спускаться вниз.
Мистер Хоутон, увлечённый рассказом о тюдоровской архитектуре, кажется, даже не заметил, что среди слушателей появился новый человек.
Потом они, довольно бегло, осмотрели Ивовый коттедж и направились в Лес самоубийц. Айрис в который уже раз думала про название и странное совпадение с «Божественной комедией». Если подумать, странным оно не было; оно буквально описывало место: лес, в котором захоронили тела самоубийц, — в отличие от Данте, чьё воображение породило вещи куда более жуткие. Буквально лес из самоубийц, из душ, обращённых в деревья и вечно терзаемых гарпиями…
Айрис хорошо помнила полную напряжения гравюру Доре, на которой
Да, скорее, Уильям Блейк, чем Доре. Мощные стволы, бесконечность прямых линий… И, может быть, даже угнездившиеся в ветвях гарпии с переливчатыми крыльями и старушечьими лицами.
Даже мистер Хоутон замолчал, видимо, заворожённый мрачным величием этого места.
Наконец они вышли на небольшую поляну, где на расстоянии дюжины шагов друг от друга стояли часовня и кенотаф.
Мистер Хоутон, взбодрившись, начал объяснять, где в шестнадцатом веке проходили дороги, где пересекались… «Следы» одной из дорог до сих пор были заметны: если смотреть с определённого места, то было видно нечто вроде прохода между деревьев, который однако, быстро терялся, если глядеть вдаль.
Потом Айрис повторно выслушала рассказ про Анну Вентворт, на этот раз рассматривая кенотаф, его маленькие арки и башенки, тонкую каменную резьбу, отполированные зеркальца гранита на месте окон и почти незаметный шов там, где сдвигалась крышка. Толщиной крышка была с полфута, если не считать башенок, и весила наверняка немало.
— Кенотаф ещё недавно был совсем другим. Он зарос мхом и лишайником, но девять лет назад Вентворты разрешили провести на своих землях раскопки и тогда же пригласили реставраторов. Оказалось, что мох скрывал вот такую красоту. Внутри кенотафа были обнаружены записки, к сожалению не в том состоянии, чтобы можно было их прочесть, но это, тем не менее, свидетельствует о том, что кенотаф не единожды открывали, возможно, привлечённые легендой об Анне Вентворт. Зато под ним…
Покончив с кенотафом и историей о перезахоронении тел, мистер Хоутон увёл всех к часовне. Айрис осталась возле крошечной церкви Святого Ботольфа и обошла её вокруг. Чуть поодаль курили и тихо переговаривались двое молодых мужчин. Один пришёл на экскурсию с матерью, второй, видимо, тоже попал сюда не по своей воле. Про самоубийц и найденные тела они слушали с вниманием, но вот часовня и утраченные фрески их совершенно не интересовали, и оба не пытались скрыть, что невыносимо скучают.
Айрис не вслушивалась в их болтовню, так что даже не поняла, о чём речь, когда один сказал:
— Ну что, попробуем? Думаешь, хватит силёнок?
— Знаешь, какие я на стройке поддоны ворочал?! — отозвался второй. — А тут всё отполированное… Да я один могу.
Оба, как по команде, двинулись к кенотафу и, встав с торца, упёрлись руками в крышку.
— Отойдите немедленно! — возмутилась Айрис. — Что вы делаете?!
— Прекратите сейчас же! — завопил с другого края поляны мистер Хоутон.
— Джонни, ты рехнулся?! — заглушил его высокий женский голос.
Всё это произошло в одну секунду, а в следующую крышка — не со скрежетом, как можно было бы ожидать от столь древнего сооружения, а с мягким, чуть свистящим звуком, — сдвинулась фута на полтора.