Тайна услышанная по радио
Шрифт:
– Спасибо, Гвоздик!
– обрадовалась Ленка.
– Можно я тебя обниму?
– Да ты что? Никаких телячьих нежностей!
– Андрей перехватил взгляд Сереги, и так отшатнулся от девчонки, что опрокинул стул, но потом прошептал.
– Впрочем, ты и сейчас сможешь нас помочь в одном деле.
– Все, что скажешь! И даже без всяких пирожных.
... Не прошло и получаса, как возле дома Майкла появились две юные, нарядные, и на редкость оживленные девушки.
– Слушай, а тебе, Тонкий, оказывается, идет ленкина шляпка, - шепотом издевался над товарищем Серега.
– Вот только юбочку бы покороче, чтобы Майкл полюбоваться на твоими палками вместо ног. И губная помада смотрится не плохо. Не пойму - зачем маленькой девчонке столько всяких помад, красок-прибамбасок? Шпионка, обжора, ябеда, и ещё - воображала.
– Молчи, Толстый, - тихо огрызался в ответ Андрей.
– На себя бы посмотрел. Тебе, оказывается, вообще даже грима никакого не надо. А кудряшки-то, кудряшки! Мечта, загляденье! И ты давай слишком не зарывайся, потому что мы идем выполнять задание, понятно? А то получишь.
Окошки маленького домика, где обитал рекламный Майкл, были ярко освещены, но хозяин все равно и не подумал открыть дверь. Мало того, было видно, как Майкл подробно рассмотрел "девочек" через глазок на двери, и цыпочках ушел назад в комнату.
Ирэн оказалась права - Майкл накрепко заперся от всех в своей деревянной "крепости". Мальчишки какое-то время посидели возле дома на скамейке, затем подкрались к окошку со ставнями. Подглядывать было опасно, но вот подслушать - вполне возможно. Тем более отсюда стало слышно, что Майкл с кем-то громко беседовал. Значит, он находился в доме не один, а, волне возможно, с кем-то из своих сообщников.
– Все? Значит - это все?
– горько жаловался кому-то Майкл.
– Конец карьере? А ведь как все шло хорошо! Сам помощник мэра пожал мне руку, и поблагодарил за организацию праздника. И даже намекнул, что может пригласить на работу в мэрию в организационный отдел. И что же? Все пошло прахом! А из-за чего? Из-за того, что какой-то маленький болван вдруг затеял кидаться пирожными! И потом ещё этот цемент... Я - уволен! Все, мой милый друг - о, кей! Приехали! Я должен назад возвратиться в свою деревню, и до конца дней работать в коровнике.
– Смотри-ка! Он, оказывается, переживает, жалуется кому-то, удивленно заметил Серега.
– По-моему, он и сам не знает, кто испортил презентацию.
– Придуривается! Нарочно кому-то очки втирает, - прошептал Андрей. Неужто ты ещё не раскусил этого типа? Интересно, перед кем он там распинается. Как же, в коровнике! А у самого под матрасом мешок денег лежит.
В комнате повисла долгая пауза. По-видимому, собеседник отвечал Майклу что-то шепотом, уговаривал все-таки остаться в городе, потому что тот вдруг горячо возразил:
– Нет, уволен, уволен! Только в деревню, к бабушке! После такого позора даже и говорить нечего. Я уверен, что про эту чертову презентацию уже сейчас говорит весь город, скандал траслируется по каналам местного телевидения, и все, все мои знакомые надо мной смеются. И теперь меня не возьмут на работу ни в одну порядочную фирму. Это - конец. Может быть, мне лучше вообще застрелиться?
Пауза сделалась особенно напряженной, драматической.
– И не нужно меня успокаивать, или уговаривать! Да-да - застрелиться или повеситься! Хотя не знаю - говорят, все висельники делаются такими страшными. А если застрелиться? Фу, везде будет кровища. Можно, конечно, и отравиться, но только чтобы сразу, мгновенно. Но где взять такие сильнодействующие средства? И лучше даже не уговаривай меня, о, кей? Всем и так ясно, что я теперь нищий, безработный, и что карьера моя закончена. Мне даже стыдно выходить на улицу, потому что все вокруг будут показывать на меня пальцем и смеяться. Зачем жить? Я, самый известный в городе имиджмейкер, создал себе такой имидж, что только смерть сможет хоть как-то меня оправдать...
Он продолжал и дальше, в таком же духе, но Андрей не выдержал:
– Нужно как-нибудь его срочно отвлечь. От такого типа всего можно ожидать, я не удивлюсь, если уже он ищет в кухонном столе ножик, чтобы зарезаться.
– Погоди, но тогда получается, что все-таки не он устроил всю эту кутерьму на празднике?
– Сейчас некогда про это. Нужно действовать, и скорее. Предлагаю план.
По замыслу Андрея, чтобы хоть как-то отвлечь Майкла, нужно было сесть перед его домом на скамейке, и громко, заливисто хохотать до тех пор, пока в окне не покажется хозяин. Как нередко делают смешливые девчонки, возвращаясь после дискотеки, или устраиваясь рассказывать анекдоты прямо под чьими-нибудь окнами.
Серега назвал "спецзадание" на свой манер: "Выгляни в окошко - дам тебе горошка".
Дело было, в сущности, совсем пустяковым, но оказалось неимоверно трудным.
И хотя мальчишки тут же принялись пихаться локтями, как умели друг друга подзаводить, пытались рассмешить, но звонкого, дурацкого смеха, который доводит окружающих до белого каления, упорно не получалось.
Обычно рассмешить того же Серегу Ратникова ничего не стоило. Ему можно было просто палец показать, и он тут же начинал покатываться со смеха.
Но только под настроение, а вовсе не по заказу.
– Ладно, слушай сюда, - в который раз начинал Андрей.
– Знаешь, что делать, если очень хочется работать? Полежи - и все пройдет.
– Не смешно. Я обычно так и делаю, - со скромной улыбочкой отвечал Серега, и натужно приговаривал: - Ха-ха-ха.
– А знаешь, почему клоп плоский? Чтобы удобнее было на нем спать.
– Ясно. Давай я тебе вот что лучше расскажу: встречаются в ресторане двое "новых русских"...
– Послушай, да ты мне про них уже пять раз рассказывал, давай что-нибудь другое!
Даже странно, что в обычное время мальчишки могли по сто раз рассказывать на день рассказывать друг другу самые древние, затертые анекдоты, и хохотать без умолку над всякой чепухой.
Андрей начал терять терпение.
– Черт побери! Мы же снова срываем операцию. Только теперь я понимаю, какая у моей мамочки на самом деле трудная работа. Знаешь, как она в спектакле про гадкого утенка смеется, где играет утку? Надо спросить, как это у неё так получается. Ничего не поделаешь - прийдется тебя, Толстый, щекотать. Другого выхода нет.
– Да ладно ты, я щекотки не боюсь, - пробормотал Серега, правда, не слишком уверенно.
– Давай лучше я тебя.
– Ну нет - лично мне щекотка точно нипочем. А толстые все щекотки боятся. Я про это где-то читал.
– Ну да! У меня, наоборот, защитный слой. А тебя сразу же - по ребрышкам, по ребрышкам.
И не сговариваясь, мальчишки набросились друг на друга, чтобы опередить внезапное нападение. Сразу же выяснилось. что щекотки оба боятся одинаково. Точнее - не любят. Послышались невнятные вопли, сдавленные крики, ругань.