Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну)
Шрифт:
Вернувшись в Лондон 16 сентября, премьер посетил короля и вечером собрал заседание «внутреннего кабинета», в состав которого входили министры, пользовавшиеся его наибольшим доверием, – Саймон, Хор и Галифакс. Были приглашены также X. Вильсон и срочно вызванный из Праги Ренсимен. Кратко изложив содержание беседы с Гитлером, Чемберлен высказал соображение, предназначенное для самого узкого круга лиц.
«Премьер-министр полагает, – говорится в протоколе заседания „большой четверки“, – что прежде всего следует решить вопрос, готовы ли мы в принципе согласиться на самоопределение [75] , Во-вторых, нам следует обдумать, что мы должны потребовать взамен этого» (курсив мой. – Авт.).
75
Имеется
Такова изнанка красивых фраз о «беспристрастном» посредничестве Англии в германо-чехословацком конфликте. «Честный маклер», как именует буржуазная историография Чемберлена, в действительности продавал Чехословакию Гитлеру.
17 сентября было созвано заседание британского кабинета в полном составе. Обстановка, царившая в тот день на Даунинг-стрит, 10, резко отличалась от предыдущих обсуждений чехословацкого вопроса. Когда мюнхенский курс лишь формировался, время позволяло подискутировать. Выступая с речами, министры соревновались в государственной мудрости и утонченном антисоветизме, прикрывая его ссылками на заботу о судьбах «цивилизации», на традиции империи. На этот раз все было иначе. Чемберлен привез из Берхтесгадена требования Гитлера, за которыми стояла отмобилизованная армия рейха. Члены кабинета были поставлены перед необходимостью принять решение: или капитуляция, или борьба. Им пришлось отказаться от речей «для истории», от уклончивых формулировок и обычного камуфляжа.
Процедура обсуждения вопроса, избранная Чемберленом, была довольно своеобразной. По тактическим соображениям он предпослал своему отчету о переговорах в. «Бергхофе» пространное выступление лорда Ренсимена, который осветил обстановку в Чехословакии в весьма мрачных тонах. Вывод его был таким – страна не может больше существовать в настоящем виде. Он информировал о возникших в кругах чехословацкой буржуазии планах разрешения кризиса. «Группа банкиров, – сообщил Ренсимен, – включая таких, как д-р Прейсс, полагает, что приемлемое решение может быть найдено на основе четвертого плана [76] . Предлагаемое д-ром Прейссом решение включает:
76
Имеется в виду «четвертый план» Бенеша, содержавший предложения для урегулирования судето-немецкого вопроса на переговорах с генлейновцами.
1. Восемь пунктов Карлсбадской программы, которые уже приняты чехословацким правительством.
2. Ликвидацию Коммунистической партии Чехословакии.
3. Расторжение русско-чешского политического договора.
4. Постоянное представительство судетских немцев в правительстве.
5. Создание комиссии из равного числа чехов и немцев для разрешения споров, возникающих в связи с выполнением соглашения.
6. Торговый договор с Германией».
Используя сообщение Ренсимена в качестве фона, Чемберлен подробно рассказал о своих переговорах с Гитлером и дал им оценку. Кризис к моменту его отлета в Германию достиг критической точки. Если бы он не решился на этот визит, утверждал премьер, то военные действия, очевидно, уже начались бы. Теперь же Гитлер не приведет в движение военную машину, пока будет обсуждаться данный вопрос.
И вот он вернулся в Англию для консультации с коллегами.
Весьма характерной для умонастроения английского премьера была высказанная им оценка реакции Гитлера на неожиданный визит.
Когда они вышли из кабинета, говорится в протоколе, Гитлер высказал сожаление, что «плохая погода» лишила его возможности показать премьер-министру вид, открывающийся с вершины горы. Г-н Гитлер выразил надежду сделать это когда-либо в другой раз. Сведения, полученные из других источников, говорят о том, что у «фюрера» осталось самое благоприятное впечатление. Это имело первостепенное значение, поскольку будущий ход переговоров зависел прежде всего от личного контакта.
Конечно, Чемберлен понимал, какую цену заплатил «фюреру» за обещание показать «вид с горы», но считал себя в выигрыше.
В заключение премьер обратился к коллегам с просьбой
«Красный призрак» на Даунинг-стрит, 10
Все точки над «и» в мотивировке предложенного Чемберленом курса поставил министр координации обороны Т. Инскип. «Мы должны смотреть фактам в лицо, – сказал он. – Речь идет не о том, чтобы вести войну за сохранение Чехословакии… но о войне, имеющей целью остановить Гитлера. Такая война причинит огромные страдания и ущерб и, наряду с возможным уничтожением Гитлера, она, безусловно, может уничтожить и нечто гораздо большее. Результатом ее могут быть перемены в положении Европы, которые не будут приятны ни для кого, кроме Москвы и большевиков (курсив мой, – Авт.). Несмотря на тяжесть принимаемого решения, он лично не испытывает никаких сомнений в отношении того, каким оно будет, и согласен с премьер-министром».
Глубокий страх перед тем, что буржуазный строй не вынесет потрясений, вызванных войной между капиталистическими державами, прозвучал и в выступлении государственного министра по делам Индии маркиза Цетленда. Новая мировая война, по его словам, «привела бы к уничтожению существующего в настоящее время в мире порядка и возникновению чего-то нового, возможно близкого к идеалам тех, кто теперь контролирует судьбы России» (курсив мой. – Авт.).
Итак, отброшена болтовня о «более справедливом» устройстве Чехословакии, об ограниченном характере намерений Гитлера, о стремлении ко всеобщему миру. Членам кабинета ясно, что Гитлер стремится к установлению господства Германии в Европе. Это представляет смертельную опасность для Англии. Но «красный призрак» делает свое дело: интересы класса выше интересов безопасности страны. Члены кабинета единодушно соглашаются с предложенным Чемберленом курсом.
Но перед министрами возник новый вопрос: как будет реагировать на капитулянтский курс английский народ? В выступлениях многих членов кабинета звучала тревога: если подлинные цели принятого курса будут раскрыты, правительство вряд ли удержится у власти. Почти каждый из присутствовавших на заседании затрагивал в той или иной форме этот вопрос. Большинство сходилось в мнении, что осуществление «принципа самоопределения» для судетских немцев под угрозой германо-фашистских штыков выглядит слишком позорно и поэтому представляет собой слишком опасное испытание для устойчивости кабинета. Нельзя ли договориться с Гитлером о проведении данной процедуры в более «приличной» форме?
Министр колоний М. Макдональд подчеркнул, что применение «принципа самоопределения» в отношении Чехословакии ставит перед правительством сложную дилемму. «Премьер-министр сказал, что если мы, прежде чем согласиться на применение принципа, начнем выдвигать условия, то г-н Гитлер осуществит какой-либо насильственный акт. Следовательно, если мы хотим, чтобы отношения с г-ном Гитлером развивались благоприятно, мы должны принять принцип самоопределения без оговорок и поднять вопрос об условиях лишь после этого. Поддерживать такую позицию, с точки зрения нашего народа, трудно. Он спросил, не представляется ли возможным сказать г-ну Гитлеру, что мы принимаем самоопределение, но, разумеется, мы хотим сесть с ним рядом и уточнить детали с тем, чтобы осуществить правильное применение принципа (самоопределения). Это обеспечит нам необходимую защиту. Вполне возможно, полагает он, что мы добьемся от г-на Гитлера разумного урегулирования»»
Размышляя над тем, как общественное мнение воспримет подготавливаемый Чемберленом шаг, министры не упускали из виду другое: как он может отразиться на их личной карьере. Не в этом ли причина того, что именно на данном заседании, на котором кабинет позорно согласился принять требования Гитлера, выдвинутые под угрозой применения силы, звучало так много «энергичных» речей, содержащих требование не допускать капитуляции. Читая протокол, в первый момент можно подумать, что на Даунинг-стрит, 10 в этот день разыгралась сцена, напоминающая по духу трагедии Шекспира: министры говорили, словно схватившись за рукояти мечей. Но после бурного начала выступления неожиданно завершались покорным финалом – Чехословакию отдавали Гитлеру.