Тайна вечной жизни

Морозов Сергей Александрович

Из стран бывшего СССР на Запад уезжает множество людей. Но максимально интегрируются в западные системы не кавказцы, не азиаты, а именно русские. Русские интегрируются настолько, что у них даже нет землячеств. Русская постреволюционная эмиграция (это единственная русская волна эмиграции) растворилась полностью. Что опять подтверждает: русские психологически почти не отличаются от немцев, литовцев или англичан. Русские – более европейский народ, чем финны. Но другие народы – азиатские – не похожи одновеременно на русских на западе, литовцев и немцев. Вопрос «почему так происходит с русскими» решается через биополноценность и общие элементы национальных характеров. Утратившие биополноценность народы Западной Европы живут по традиционным, унаследованным принципам биополноценности. Русские, будучи в России, живут по принципам, не соотвествующим собственной биополноценности, они живут по принципам имперским и азиатским. Но биополноценные русские, оказавшись в Европе, начинают жить по принципам европейского стандарта биополноценности в соответствии с собственным национальным характером – т.е. по своим настоящим, собственным принципам. И добиваются успеха.

Характеры английский и американский серьезно отличаются. Даже австралийский, ни с кем не смешанный, отличается от английскиго. В России метрополия и колонии оказались территориально объединены. В результате уехавшие в «колонии» и оставшиеся в «метрополии» все равно живут вместе. Но психология у них разная – некоторые исследователи русского народа даже признают существования отдельного «мангальского этноса» – русских по крови, живущих в Сибири. Аналогичная ситуация складывается и с северными русскими, адаптировавшимися под индивидуальный ландшафт. Действует один и тот же сценарий: разные ландшафты формируют разные национальные характеры и требуют разных национальных систем государственного устройства.

Если рассмотреть чисто русских, выяснится, что «русской душе» не сопутствует никаких широты и размаха, никакого коллективизма, никакой соборности и никакого космизма. Большинство русских, оказавшихся в странах Балтики, балтийские национальные концепции вполне устроили. А если рассматривать представителей смешанных наций России, то у них приписываемые русским особенности характера действительно есть. Загадочная русская душа получается, когда на русский психологический уровень накладывается чуждая ему имперская культура.

Суицидальность и равнодушие к смерти стали чуть ли не общепризнанными критериями русского характера. На самом деле склонность к суицидальности – это элемент культуры гетерозисов первого поколения. А в русские принципы она оказалась «записанной» другими народами, поскольку лиц национально смешанных в России оказалось очень много.

Концепция «Святой Руси» при ближайшем рассмотрении оказывается несколько романтизированным европейским национализмом. Национализм в России романтизирован ситуацией несбыточности, поскольку русский национализм никогда не был практически реализован.

Для индоевропейцев вообще типично отождествлять идеал с фантастической страной, с утопией. Для древних это была Валлгала, потом – Шамбала, потом, уже в России – Беловодье. Идеал русской земли, встречающийся в сказках – это территория внутри России и вне России, например, город на дне озера. Запад от этого идеала в силу приближения к нему отошел, Россия – нет. Главное в идеале – это не наличие чего–то, а именно отсутствие: эксплуатации, власти, денег. Но труд присутствует как нечто естественное.

Русские всегда помнили о своем идеале и почти каждый век поднимали восстания под его знаменем. Возвращение к принципам Святой Руси провозглашали и Степан Разин, и Емельян Пугачев. Были элементы этой концепции и в русской революции 1917 года – именно благодаря им к революции примкнуло большинство населения. Но возвращалось все к прежнему – или к сказке о будущем, или к сказке о прошлом.

Идея существования сказочной страны как раз и отражает общество, живущее по биологическим принципам. Во времена, когда принципы эти оказались утраченными, и могла возникнуть еще одна легенда о рае – рае, где все утраченное еще есть. А по прошествии тысячелетий устная традиция пришла к описанию страны, где не то что есть что–то хорошее, а нет чего–то плохого. Так действует и Европа. Она не добавляет, она что–то убирает: она ликвидирует прогнившие сословия, лишние органы власти, торговые барьеры и т.д.

Страна–мечта всегда находилась рядом, как невидимый град, войти в который мог посвященный. Ошибка «непосвященных» состояла в убеждении, что в стране–мечте было что–то лучше и чего–то больше. Но в стране–мечте было просто иначе. Посвященный должен иметь первобытную наблюдательность и современные знания.

Скандинавский идеал золотого века сформулирован так: «Когда золото потеряет власть над людьми». Но это не только скандинавский идеал, это идеал всех биополноценных народов. Потому что когда золото потеряет власть над людьми, тогда «золотом» станут индивидуальные качества личности. И направление к идеалу общественного устройства — это курс на принижение роли металлического золота в жизни нации.

Русское национальное государство – это не страна, где русские будут иметь какие–то привилегии, а страна, где русские будут иметь возможность раскрывать свой творческий потенциал и создавать свои материальные ценности. На самом деле это западная система биологической дифференциации, когда каждый исповедует свою культуру и потому занимается своим делом — и которую Запад постепенно утрачивает.

Существует знаменитая концепция, что «чистые нации империи создают, а примеси их разрушают». На самом деле все в точности наоборот – именно чистые нации предпочитают национальные государства и весьма склонны к сепаратизму. А оторванные от национальной психологии люди ищут ей замещение в виде империй.

У больших наций, когда–либо выстраивавших империи, есть имперская политико–культурная традиция. В России она называется и «Третьим Римом», и «Советским Союзом».

Имперская традиция возникает, когда национальная не может решить все усложняющиеся национальные задачи, когда исключительно национально ориентированное сознание не может выйти за национальные рамки. Система нескольких наций, чтобы проводить экспансию, во внутренних делах вынуждена учитывать интересы всех наций–участников. Но эта система не может быть национальной – она может быть только усредненной. И потому она не учитывает психологию никакой конкретной нации, но очень хорошо соответствует психологии лиц без конкретной национальности. «Среднее национальное» получается ненациональным. Пока жизнь продолжается нормально, без кризисов – чистые нации с этим мирятся. А как только наступает кризис – начинается рост сепаратизма.

Святая Русь ассоциируется со строительством домов и заводов, с подъемом земель, с мирным трудом и защитой от врагов. Российская Империя – это броски по всем направлениям компаса, это мессианство, это блеск избытка национальных сил, это контроль над внешними рынками и территориями. Но для обеспечения всего вышеприведенного Святая Русь должна быть обустроена целиком и полностью. При недостатке сил внутри империю ждут неминуемые внешние поражения.

Имперская идеология необходима, когда страна ведет борьбу за рынки третьих стран, но она превращается в жалкую пародию, когда под ее лозунгами защищают внутренний рынок. К тому же в имперской традиции не существует понятия внутреннего врага, только внешний, и потому если этот внутренний враг действительно существует, имперская традиция служит для его маскировки.