Тайна Владигора
Шрифт:
— Он меня не клыками — лапищей своей достал, — негромко, словно оправдываясь, произнес Маклан.
Лишь после этих слов (раз когтями поранил, значит, ядовитая баргестова слюна вряд ли в кровь попала) воины подошли к нему и торопливо (вдруг-таки бросится?) наложили повязку.
— Что там произошло? — спросил у раненого Бронд. — Откуда взялся баргест?
— Из дома к Сторожевой башне ведет галерея… А в самой башне есть тайный ход в подземелье. Дверь была открыта… — Маклан, обессиленный потерей крови, говорил медленно, едва ворочая языком. — Мы с Нарбутом первыми туда спустились… Но пираты до нас побывали, все сундуки пустые… Вдруг Нарбут закричал, я оглянулся и… Огромный черный пес,
Маклан умолк и закрыл глаза.
— Несите его на драккар, — приказал Бронд. Затем, обернувшись к Демиду, спросил: — Ты когда-нибудь видел баргеста?
— Было однажды, — кивнул Демид. — Твой ратник правильно его описал. Я слышал, кстати, что с помощью Черной магии баргеста можно заставить охранять сокровища.
— Я тоже об этом слышал. Но тогда каким образом пираты сумели у него из-под носа эти сокровища забрать? Или они магические заклинания знали?
— Все может быть. — Демид вновь пожал плечами. Он был почти уверен, что разбойники воспользовались волшебными способностями Владигора, однако не посчитал нужным вдаваться в объяснения.
— Глядите! На небо глядите! — закричал вдруг кто-то из воинов.
Все тут же задрали головы — и обомлели. Над островом медленно, будто высматривая добычу, парило неведомое чудище. Оно было похоже одновременно на льва, на дракона и на гигантского орла.
— Что это?! — громким шепотом вымолвил Бронд.
Ему никто не ответил. Никому из ратников никогда прежде не доводилось встречаться с подобным крылатым зверем. Лишь у Демида поначалу мелькнула страшная мысль: не сам ли Злыдень-Триглав пожаловал? Нет, с облегчением сообразил он, эта зверюга и размерами гораздо меньше, и выглядит не столь отвратительно, как Злыдень… Хотя зрелище, конечно, тоже не из приятных.
К счастью, крылатый зверь, сделав несколько кругов над Сторожевой башней и не найдя, вероятно, заслуживающей внимания добычи, устремился прочь.
— Ладно, с меня достаточно, — решительно заявил Бронд. — Проклятый остров! Надо уходить, пока еще какая-нибудь мерзость не объявилась… Все на драккары, возвращаемся в Тумаш!
На сей раз Демид был с ним полностью согласен. Увы, догнать пиратов уже не удастся, потеряно слишком много времени. Он тяжело вздохнул. Что ж, поиски придется начинать заново… Но все-таки одна радостная мысль согревала теперь его сердце: Владигор жив и, скорее всего, свободен. Значит, княжеский бог Перун не отступился от Владигора, по-прежнему оказывает ему свое покровительство. А разве этого мало?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОРОНА И СУДЬБА
1. Звезды над океаном
Разбойничий драккар, поймав косым парусом свежий ветер, легко и уверенно рассекал океанский простор. Багряный диск солнца, сверкнув на прощание фантастическим зеленым лучом, скрылся за горизонтом. Над миром воцарилась бархатная южная ночь. Самоцветные россыпи звезд кажутся столь близкими, что протяни руку — они тут же упадут в ладонь, как волшебные ягоды из сказочного сада. Опасное искушение… Где-то за черным пологом ночи притаился недремлющий садовник. Он пуще глаза бережет волшебные ягоды и разделается со всяким, кто посмеет на них покуситься. Садовник невидим, однако его присутствие выдает тонкий блестящий серп — молодой месяц. Ну, дерзнешь войти в небесный сад? И готов оплатить свою дерзость самой жизнью? Но если вдруг выяснится: внутри этих соблазнительно искрящихся ягод зреет не божественный нектар, а смертельно ядовитый сок, что тогда?
…Бродяга полулежал на короткой носовой палубке драккара, сложив руки на груди и опершись спиной об искусно вырезанную, покрытую серебристой краской хребтину морского змея. Хребтина плавно переходила в чешуйчатую змеиную шею и оканчивалась однорогой звериной башкой. Рог был витым, железным; он, если требовалось, запросто пробивал борта купеческих суденышек. Оскаленная пасть щерилась двумя дюжинами настоящих — медвежьих — зубов, большие круглые глаза, сделанные из полупрозрачного янтаря, мерцали почти как живые.
Сия жутковатая башка ввергала в телесную дрожь многих упсальских купцов, и не столько видом своим, сколько тем, что означало ее появление на их пути. В большинстве случаев купцы лишались товаров, а если оказывали сопротивление — расставались с жизнью. Редко кому удавалось вовремя заметить опасность и счастливо ее избежать: пиратские драккары, вызывающе украшенные рогатыми змеями, были, как правило, быстроходнее купеческих, да и кормчие у разбойников не знали равных себе в мореходном деле.
Что касается воинского умения, хитрости и отваги, то и говорить нечего, один разбойник из вольной ватаги принцессы Агнии стоил двоих-троих наемных упсальских ратников. Сама же принцесса тем славилась, что была неистощима на всякие выдумки и каверзы, в результате которых ее ватага почти не знала поражений. Вот и нападение на Остров Смерти — нахальное до безрассудства и продуманное до мелочей — прибавит ей славы. Ведь даже вероятность погони была учтена принцессой: когда Остров Смерти скрылся за горизонтом, к разбойничьему драккару подошел еще один, «Серебристый единорог» — личный драккар принцессы Агнии, все это время скрывавшийся в стороне от чужих глаз, и пираты быстро перегрузили на него все награбленное. Теперь, если их настигнут, основной удар преследователей будет направлен, разумеется, на драккар, участвовавший в захвате острова, а «Серебристый единорог» тем временем успеет скрыться, унося на борту сокровища Виркуса, принцессу пиратов и ее ближайших соратников.
Среди оных неожиданно для себя оказался и Бродяга. Синегорец, в отличие от других узников Острова Смерти, сразу отверг предложение принцессы присоединиться к ее ватаге. Он хотел одного — как можно скорее высадиться на берег.
Когда стало ясно, что погони не будет (или она по каким-то причинам задерживается), Бродяга подошел к принцессе.
— Я синегорец, — произнес он. — И я обязательно должен вернуться на родину.
— Даже если тебя там ждут дыба и топор палача? — удивилась Агния. — Как я слышала от других, раньше ты был разбойником, за что и угодил в рабство к Виркусу.