Тайна воцарения Романовых
Шрифт:
7. ИНТЕРВЕНЦИЯ
Если на первом этапе Россию разоряли самозванцы и бандиты, то уже готовились вмешаться хишники покрупнее. Бедственным состоянием Москвы решил воспользоваться Сигизмунд. Успехи Лжедмитрия внушили ему, что справиться с русскими будет легко. И казалось, трехвековое противоборство Польши и Москвы приблизилось к завершению. А заодно и уния, ярым поборником коей был король, восторжествует во всей Восточной Европе. На мирный договор, заключенный с Шуйским, смотрели, как на пустую бумажку, на местных сеймиках шляхта горячо поддержала призыв к войне. Но на сейм в январе 1609 г. король выносить этот вопрос остерегся, понимая, что на войну паны раскошеливаться не захотят и кто-нибудь наверняка наложит “вето”. А кто-то сочтет неразумным
Об этих приготовлениях русская агентура доносила смоленскому воеводе Шеину. Но ответных мер Россия была не в состоянии предпринять. Скопин-Шуйский собирал рать в Новгороде и сразу был вынужден распылять ее. Восставшие против самозванца города Верхнего Поволжья могли выставить только неопытное ополчение, терпевшее поражения в столкновениях с поляками и казаками. Обращались за помощью к Скопину, и он рассылал отряды профессиональных ратников для организации из ополченцев боеспособных сил. 28 февраля удалось заключить договор со шведами. Российским бедствием Карл IX тоже воспользовался. Облапошил по всем статьям. Москва уступала Карелу (ныне Петрозаводск) с уездом, а шведы за это предоставляли 5-тысячный корпус и любое число добровольцев. Но содержать их должен был царь, и плату положили очень высокую — 100 тыс. руб. ежемесячно.
Однако выбирать не приходилось. Поляки разбили ополченцев под Суздалем и Романовым. В Москве было худо. Тушинцы намеревались взять ее в полную блокаду. Отряд перерезавший было коломенскую дорогу, разгромил стольник Дмитрий Пожарский, но все равно шайки перехватывали обозы с продовольствием, в столице цены на хлеб взвинтились, начался голод. Народ ругал Шуйского, доведшего Москву до такого положения, против него было несколько мятежей и заговоров. Царь уговаривал потерпеть, мол, скоро придет Скопин со шведами и Шереметев с татарами. Удерживал москвичей от бунтов и патриарх Гермоген. Сторонником Шуйского он не был, но понимал, что революция в условиях осады приведет к окончательной катастрофе.
Весной действия патриотических сил активизировались. Формировалось ополчение в Вологде, нижегородский воевода Алябьев, получив подкрепления из Казани, перешел в наступление, освободил Арзамас и Муром, романовские ополченцы нанесли несколько поражений полякам и изгнали их из Ярославля. А к Скопину прибыли иноземцы. Но выяснилось, что Карл IX опять схитрил. Швеция в это время уже начала создавать регулярную армию — города и сельские округа отвечали за формирование полков, их финансирование и снабжение. Но этих кадровых полков король не дал, а прислал такое войско, которое самим шведам ничего не стоило. Их вербовщики быстренько набрали по Европе бродячих наемников, грузили на корабли и отправляли в Россию, где они переходили на содержание царя.
Армия Скопина составилась из 3 тыс своих воинов и 15 тыс. немцев, финнов, шведов, шотландцев под командованием выходца из Франции Делагарди. Наемники тут же потребовали жалования, и воевода лихорадочно переписывался с царем и городами, чтобы набрать хоть сколько-нибудь денег. К тому же Делагарди старался навязать “войну осад” — брать по очереди присягнувшие Лжедмитрию окраинные города: Псков, Ивангород, Ям, Копорье. Наемникам это дало бы возможность пограбить, что они всегда делали в европейских войнах, а их служба затянулась бы надолго, и невыплаты жалования дали бы возможность шведам предъявить новые территориальные претензии. Скопина такое не устраивало, он требовал похода на Москву, чтобы разбить самого Лжедмитрия — и тогда признавшие его города сами одумаются.
Тем временем Ружинский предпринял большой поход в Поволжье, осадил Ярославль. Сжег посад, предпринял несколько штурмов, но взять не смог и понес большие потери. В отместку, как писал Буссов, “разорил вконец область Ярославскую, истребив все, что ни встретил, не пощадил ни жен, ни детей, ни дворян, ни земледельцев”. Лисовского и Просовецкого отбили от Владимира. В Нижний Новгород пришел Федор Шереметев — но собрать он смог лишь 3 тыс. ратников. А Скопин и Делагарди после долгих споров выступили 10 мая. Авангард под командованием Головина, Чулкова и Горна под Старой Руссой встретился с полком Кернозицкого. Польская тяжелая конница атаковала, однако Делагарди успел в свое время послужить в Нидерландах у Морица Оранского и обучил своих солдат его нововведениям. Гусары наткнулись на немецкую пехоту, ощетинившуюся копьями, а мушкетеры из-за прикрытия поражали врага огнем. Потом русские и немцы контратакой опрокинули поляков, и дворянская конница Чулкова довершила разгром. Взяли все пушки, Кернозицкий бежал, от “царика” тут же отложились ближайшие города — Торжок, Ржев, Старица, Невель.
Ружинский послал к Торжку полки Зборовского, Шаховского, казаков. По дороге они напали на “изменившую” Старицу, где воинов не было, и вырезали всех, вплоть до младенцев, а городок сожгли. Скопин, узнав о движении противника, усилил передовой отряд. Сошлись под Торжком, по 5–6 тыс. с каждой стороны. Конная атака Зборовского на немецкую пехоту опять кончилась плачевно. Две польских роты погибли. Но вторую атаку враг нацелил на прикрывавшую фланги русскую и французскую кавалерию, смял и обратил в бегство. Лишь вылазка из Торжка воеводы Чеглокова восстановила положение. Решающего успеха не добились, но Зборовский, понеся значительный урон, отступил к Твери.
Ружинский спешно собирал отряды панов, разошедшиеся с грабежами по стране. А Сапега, пока Скопин далеко, предпринял попытку захватить Троице-Сергиев монастырь. Зима и весна очень ослабили осажденных. Многие пали на вылазках, при обстрелах, только от эпидемий умерло более 2 тыс. С наступлением тепла, когда люди смогли разместиться на свежем воздухе, болезни пошли на убыль, но в монастыре осталось около 500 боеспособных защитников. Поляки восстановили батареи на Красной горе, готовили лестницы, деревянные щиты. Было решено ночью 27 мая подобраться к стене и атаковать. Гарнизон узнал и изготовился. На стены взошли даже женщины. И когда враг полез на приступ, по словам Авраамия Палицына, “вси люди градстии не дающе им щитов и тарасов придвигнути и лестниц присланивати, бьюще их подошвенного бою изо многих пушек и пищалей, и в окна колюще, и камение мечуще, и вар с калом льюще, и серу и смолу зажигающе метаху, и известью засыпающе скверные их очеса”. К утру противник откатился.
Ружинский 5 июня попробовал овладеть Москвой. Его конница переправилась через р. Ходынку и атаковала московскую. Но русская кавалерия раздалась в стороны, и перед поляками оказались “гуляй-городки” с пушками, ударившими точным огнем. А когда враг перегруппировался и пустил пехоту на штурм гуляй-городков, с флангов навалилась русская конница. Преследовали и загнали в Ходынку, перебив более 400 чел. 25 июня последовал еще один штурм, и снова с жалким результатом. Русские захватили несколько орудий, а часть отступающих неприятелей отрезали и прижали к Москве-реке, многие утонули. Сапега же 28 июня повторил попытку атаковать монастырь. Согнал окрестных крестьян, заставив их нести щиты и лестницы. Но опять был отбит, потеряв сотни бойцов.
Перешел в наступление Прокопий Ляпунов из Рязани, отогнав поляков от Коломны. Шеин по приказу царя выделил 3 тыс. смоленских ратников под командованием Барятинского. Они освободили Дорогобуж, Вязьму, Белую и соединились с армией Скопина-Шуйского. 11 июля войско подступило к Твери. У Зборовского было 9 тыс. воинов против 18 тыс. русских и наемников, и он получил от Ружинского приказ беречь людей до подхода подкреплений. Скопин навязал ему битву. Но хлынул ливень, намочивший порох и фитили мушкетов и пушек. Пользуясь этим, польские копейщики ударили на фланговый отряд французской конницы, она бежала, внеся беспорядок в ряды стоявших за ней русских и шведов. Финны и немцы покатились назад, а по пути стали грабить обоз. Шведы бросились защищать свое имущество. Скопину и Делагарди, получившему три ранения, пришлось отступить.