Тайна Высокого Замка
Шрифт:
Хорошо, что Франек сам догадался объяснить Петрику, что залог — это надо внести пять злотых, после чего Франеку будут доверять сумку с газетами.
Да, но где сейчас добыть такие деньги?
Мусорщиком Франек не захотел стать. А работать надо во что бы то ни стало, надо помогать семье.
Пани Андрииха рассудила так: никакая работа на плечах не висит и хлеба не просит. И Франек сделался чистильщиком обуви.
Каждый день он уходит из дому, когда Петрик ещё спит, а возвращается с наступлением темноты. В дождливые
«Какая обида! — сожалеет Петрик. — Франек не может собрать денег на «залог», так как его коммерция не очень-то процветает. На каждой улице и без того много безработных чистильщиков.
А «пираты» Данька по-прежнему свирепствуют во дворе и на улице. Теперь они взяли новую моду — курить и пускать «шмаркачам» дым в глаза. Петрик терпеть не может этих дурацких шуток, а жаловаться на «пиратов» их родителям — бессмысленно, всё равно никакого толку не будет; наживешь одни неприятности. Так что Петрик и Юлька играют себе подальше от злополучного «острова сокровищ», довольствуясь клочком земли возле помойки.
Глава шестая. Сердце не камень
Нет, такой беды с Петриком ни разу не приключалось. Ни с того ни с сего у него разболелись зубы. И сразу все, все до единого, хоть ложись на пол и кричи! Но Петрик не станет этого делать, всё равно не поможет, а только разбудишь Тымошика, который спит в люльке.
Ах, какой Тымошик счастливый! У него ещё нет ни одного зубика и он может себе спокойно спать. А тут, сперва всю ночь кусали проклятые клопы, а потом разболелись эти зубы…
Скорчившись на топчане, Петрик тихо и жалобно всхлипывает. Он уже не раз в страхе дотрагивался рукой до лба, желая убедиться, уж не лезут ли у него глаза на лоб. Ведь Андрииха часто жалуется, будто по ночам у неё так ломит поясницу, что «аж глаза на лоб лезут».
— Цыть! Будешь ты сидеть тихо или нет? — чуть ли не сквозь слёзы говорит мама. — Видишь, плита, окаянная, дымит… Вот заварю шалфей, пополощешь, боль и уймётся.
За перегородкой смолкает стук молотка.
— Петро, поди сюда, — зовёт дядя Тарас.
Петрик с распухшим от слёз лицом заходит в мастерскую.
Дядя Тарас участливо вытирает Петрику нос своим синеньким в белые горохи платочком, подводит племянника ближе к окну, за которым то и дело мелькают ноги прохожих, и велит раскрыть рот.
От дяди Тараса сильно пахнет табаком.
— Эге-ге, да стоит ли так переживать из-за пустячного дела? — искренне изумляется дядя Тарас. — Болит-то у тебя всего-навсего один молочный зубик, вот эдакий мизерный….
— А-а… за-а-ачем… болит? — спрашивает Петрик.
Дядя Тарас призадумывается. Быть может, в эту минуту его гнетёт мысль, что, пожалуй, в их тёмном и сыром жилье у Петрика могут заболеть не только зубы…
—
— Не-е…
И Петрик опять чуть-чуть всхлипнул.
— Да, это хуже, — озадаченно говорит дядя Тарас. — А то бы мы его ниткой зацепили и ррр-аз. Ни чуба нет, ни боли. Я мальчонкой все молочные зубы так повытягал.
Тут усы дяди Тараса раздвинулись от широкой улыбки, и Петрик увидел у дяди металлические зубы.
Петрик спросил:
— А потом у тебя железные повырастали? Да?
— Нет, хлопче… белые, ровные повырастали… А эти вот, можно сказать, подарочек от полицаев.
— За что они тебе дали?
— А за вкус к свободе, — как-то не совсем понятно ответил дядя, при этом так усмехнулся, что тёмный рубец на его правой щеке задёргался.
— Полицаи добрые, что ли? — с сомнением вздохнул Петрик.
— О да, на этот счёт они щедрые…
— А я не стану просить у них зубик, они плохие люди, — неожиданно заявляет Петрик.
Большой, тёплой ладонью Тарас Стебленко нежно треплет волосы племянника и несёт его за перегородку.
— Дарцю, готов у тебя шалфей?
— Вот пусть немножко остынет.
То заваривает, то пусть остынет! Да разве мама не знает, что у Петрика так болит, так болит?..
Дядя Тарас сам руководит полосканием.
— Ну, правда, уже не болит? — с надеждой заглядывает мама в глаза Петрику.
Где там! Так дёргает, так дёргает, что Петрик в ужасе хватается за лоб, уверенный, что наступает роковая минута: сейчас глаза его окажутся на лбу. Мужество покидает Петрика, он ревёт во всё горло.
Мама торопливо делает Петрику компресс и хочет уложить сына в постель. Но дядя Тарас другого мнения, он советует выпустить Петрика на свежий воздух: мол, заиграется с детьми, а боль и пройдёт. Мама берёт Петрика за руку и выводит через тёмный коридор во двор.
— Беги к Юльке, видишь, вон она играется с Ясеком, — говорит мама.
И пока она стояла, Петрик без опаски пробежал мимо «острова», где «пираты» гоняли свой тряпочный мяч.
Петрику казалось, что Юлька богатая! У неё так много разных флакончиков и пустых спичечных коробочек. Она даже обладает беленьким мраморным амурчиком с крылышками, только с отбитой головкой.
Пожалуй, Юльке и не возразишь, что быть мусорщиком не так уж плохо. Во-первых, никогда не будешь безработным: мусор всегда во дворах накапливается; а во-вторых, среди мусора и хлама можно найти не только губную гармонику, маленькое ведёрочке и лопатку, а разные-всякие вещи, в том числе туфли и башмаки. Только, конечно, их надо починять, чтобы потом продавать на толкучке.
По мнению Петрика, Юлькин отец довольно часто находит разные-всякие туфли и башмаки, а старший брат Юльки. Владек приносит их починять, чтобы потом на толкучку… А то чего бы. Владек так часто заходил в мастерскую к дяде Тарасу.